Курляндия – маленький осколок некогда славного Ливонского ордена, зажатый между владениями богатой, но не слишком хорошо устроенной Речи Посполитой и так и зыркающей, где бы урвать кусок чужого добра, вечно голодной Швеции. Правили там потомки последнего гроссмейстера – братья Вильгельм и Фридрих Кетлеры, и главной их заботой было сохранить хоть что-то из наследия своих славных предков.
Надобно заметить, что получалось это у братьев не слишком хорошо. Сильные соседи то и дело норовили отнять у них хоть небольшой кус земли, и особенно в этом преуспела именно Польша, от которой маленькое герцогство находилось в вассальной зависимости. Но что хуже всего, некоторые подданные братьев вполне сочувствовали этим вороватым устремлениям соседей, посчитав, очевидно, что лучше присоединиться к сильному и богатому королевству, чем оставаться независимым голодранцем.
Разумеется, Кетлерам подобные рассуждения не слишком-то нравились, и, когда такой вопрос был в очередной раз поднят в местном ландтаге, Вильгельм недолго думая приказал инициатора повесить.
Скандал получился знатный. Во-первых, курляндские бароны не оценили подобной заботы своего суверена, здраво рассудив, что территориальная целостность – это, конечно, хорошо, но вот берега терять все-таки не стоит. Во-вторых, король Сигизмунд, давно с неодобрением поглядывавший на слишком самостоятельную политику братьев, тут же воспользовался моментом и добился изгнания строптивого герцога.
Все это Рюмин, разумеется, знал, а потому сразу же догадался, что Кетлеры приехали на сейм, чтобы попытаться отстоять права своей семьи, но не преуспели. Сенаторы Речи Посполитой, как и следовало ожидать, тоже не оценили казнь представителя рыцарского сословия, а король заступаться за них не стал, ибо у него в этом деле был свой интерес.
Все дело в том, что Фридрих, в отличие от брата, был бездетен, и, если лишить Вильгельма и его потомство прав на престол, туда вполне можно будет усадить младшего сына Сигизмунда – Яна Казимира!
– Господа, – низко поклонился Рюмин, – позвольте передать вам от имени моего государя уверения в его глубочайшем почтении и безмерном расположении к вашим высочествам!
– Это что-то новенькое, – криво усмехнулся Вильгельм. – В прошлую нашу встречу он едва не взял нашу бедную Курляндию на шпагу.
– Передайте его царскому величеству, – поспешил вмешаться Фридрих, пока брат не наговорил послу дерзостей, – что мы весьма тронуты его участием, а наше почтение вкупе с расположением ничуть не уступает тому, что он проявил к нам прежде. Кстати, он здоров?
– Его величество находится в добром здравии, хотя и несколько опечален произошедшим с его родственниками.
– Мы слышали печальную весть о кончине царицы Катарины Шведской и скорбим вместе с Иоганном Альбрехтом, – намеренно назвал царя его прежним именем Вильгельм. – Но, быть может, случилось еще какое-то горе, о котором нас не проинформировали?
– Именно так. Случилось. Хотя мой государь уверен, что вы осведомлены. Я сейчас говорю о беде, постигшей одну знатную фамилию, находящуюся в весьма близком родстве с Мекленбургским домом. О вашей семье, ваше высочество!
– Потрудитесь излагать свои мысли яснее!
– Все просто, господа. Иван Федорович весьма обеспокоен намерениями польского короля лишить семью Кетлер трона, принадлежащего вам по праву, и готов протянуть вашим высочествам руку помощи!
– Да как он смеет… – дернулся было Вильгельм, но старший брат его остановил.
– О какого рода помощи идет речь? – не скрывая своей заинтересованности, спросил Фридрих.
– Его царское величество готов заключить союз с домом Кетлеров и дать любые гарантии неприкосновенности их владений.
– Что он хочет взамен?
– Ничего. Вы же, в конце концов, родственники, хотя и дальние. Однако если на то будет обоюдное согласие высоких договаривающихся сторон, это родство можно углубить.
– Углубить?
– Ваше высочество, – вздохнул Рюмин с видом учителя, которому приходится объяснять очевидные вещи нерадивому ученику, – вы ведь желаете, чтобы наследником короны Кетлеров стал ваш племянник Якоб, сын вашего высокородного брата герцога Вильгельма, не так ли?
Братья-герцоги настороженно переглянулись, после чего Фридрих кивнул.
– А его королевское величество Сигизмунд, в свою очередь, был бы совсем не против, если на это место усядется его младший сын?
– Черт бы побрал этого мерзкого паписта! – выкрикнул побледневший Вильгельм.
– Вот что я скажу вам, ваши высочества. С сыном бесправного изгнанника поляки могут сделать все, что им заблагорассудится, разве что…
– Что?! – в один голос спросили братья.
– Разве что тестем этого мальчика станет русский царь.
– Иоганн Альбрехт желает, чтобы наш Якоб женился на одной из его дочерей? – уточнил любивший во всем порядок Фридрих.
– Его царское величество предлагает сохранить за вашим родом герцогство Курляндское! – строго поправил его посол, после чего добавил с улыбкой: – Ну и заодно породниться.
– Надеюсь, речь идет о законной дочери? – с гордым видом осведомился Вильгельм, но, наткнувшись на выразительный взгляд брата, немного сбавил тон и продолжил почти вежливо: – Просто он имеет обыкновение признавать своих бастардов, а невеста Якоба должна иметь безупречное происхождение, иначе…
– С вашего позволения, я не стану упоминать, что король Дании Кристиан счел возможным одобрить помолвку своего сына с принцессой Марией Агнессой Мекленбургской. Замечу лишь, что у его величества есть три дочери, руки которых свободны от обязательств. Но советую поторопиться, ибо это положение не продлится слишком уж долго!
– Мы весьма польщены подобным предложением, – пихнул в бок своего брата Фридрих, – и просим лишь немного времени, чтобы как следует обдумать его.
– Разумеется, ваше высочество, – поклонился дьяк. – Я пробуду в Варшаве еще какое-то время, и вы всегда сможете известить меня о принятом вами решении либо послать гонца в Москву самостоятельно. Единственное, о чем я прошу, это соблюдать известную осторожность. И я, и ваши высочества находимся здесь отнюдь не в окружении друзей. Я полагаю, нет надобности извещать их о предстоящем союзе заблаговременно.
– Скажите мне одно, – перебил Рюмина герцог Вильгельм, – откуда его величество Иоганн Альбрехт узнал, что мы непременно будем на сейме?
– Не знаю, – вполне искренне отозвался посол, решив не упоминать, что следующим пунктом в его путешествии должна была стать Курляндия. – Говоря по совести, господа, я давно уже перестал удивляться прозорливости моего государя.
– Скоро вы узнаете наш ответ, – подал голос Фридрих, давая понять, что аудиенция окончена.
– Не знаю, как ты, а я согласен! – с мрачной решимостью перебил его младший брат.
– Вильгельм! – предостерегающе воскликнул Фридрих, но тот уже не слушал его.
