Владыка Шоашуан сверкнул множеством глаз. Он поперхнулся. Я вызвала у него что-то вроде конвульсий. Он начал царапать пасть, схватился за горло, и вдруг разумное торнадо отбросило меня в сторону.
Я увидела блестящую белизну вокруг и больно ударилась об лед. В голове помутилось, я держалась на грани сознания. Заставила себя собраться с силами.
Знала, что другого выбора у меня нет.
На малый миг я отвергла неизбежное, но это был бессмысленный бунт. Я понимала это, но тем не менее продолжала сопротивляться. Слышала его жуткое завывание и скрип когтей. Владыка Шоашуан пытался выцарапать лук из пасти.
У меня тоже имелось свое предопределение в этом мире. История, которую нужно было прожить вопреки всему.
Я примирилась с тем, что от меня ожидалось. Выбора не было, хотя я могла погибнуть ужасной смертью. В какой-то миг нахлынули воспоминания, и я поняла, что привело к этому самому моменту. Поняла, почему нахожусь здесь. Поняла, что должна сделать. Осознала всеми фибрами души.
Я знала, кем должна стать.
И приготовилась к преображению.
Ветвь вторая
История Элрика
Я, Элрик, сын Садрика, прозванный Белым.
Черный меч, рунный меч я сжимаю в руке.
Грабители вторглись, кровь разлилась рекою,
И великая скорбь в песнях вдов излилась.
Души скрелинги крали без счета, без меры.
Они тысячу жизней послали на смерть.
Третья Эдда. Сага об Элрике (перевод Уэлдрейка)
Снился сон мне, сон о тысяче лет.
Каждый миг прожил я, испытав тьму и свет.
Время шло, и пространство свихнулось давно,
Странных чар я искал, но желал одного –
Что потеряно мной. Исходив сто дорог,
Я душой заплатил за свой тайный порок.
Остин. Рыцарь Равновесия
Глава восьмая
Разговор в Саду дьявола
Из владений Локи Элрик Среброкожий вышел.
Говорил он с древними камнями, мудрость нес
Он проклятому трижды дому Диоклетиана,
И искал он пленника у норнов.
Третья Эдда. Сага об Элрике (перевод Уэлдрейка)
Снился мне сон о тысяче лет. В действительности он длился всего лишь одну ночь, но я прожил во сне каждый миг и серьезно рисковал, пытаясь в очередной раз спастись. Я описываю его при посредничестве Улрика, поскольку он связан с его историей. Сон приснился мне, когда я распятый висел на нок-рее победоносного флагманского корабля Ягрина Лерна, словно знамя моего поражения. Я лишился так необходимого мне демонического клинка Буреносца. Прочесывал свою память в попытке вернуть меч, спасти себя и Мунглама и, если получится, остановить волну Хаоса, что грозила Космическому Равновесию и могла отбросить все мироздание в зачаточное состояние.
Во сне я искал нихрэйнского кузнеца, который выковал первый черный клинок. Мне говорили, что его зовут Волнир. Он жил на севере, в краю, что некоторые зовут Киммерией, но вы его, скорее всего, знаете как Северную Америку. Если бы я нашел его, то смог бы отыскать и Буреносец. И с его помощью спасти себя, своего друга и даже свой мир. Я знал, что мне придется дорого заплатить, если я пойду по пути грез.
Уже во второй раз я погрузился в Тысячелетний сон. Он являлся обязательной частью обучения молодых людей моего поколения. Но погрузиться в него необходимо несколько раз. Ты остаешься один в диком краю.
Ты быстр. Ты размышляешь и ищешь путь в мир долгих грез. В этих мирах определяется и раскрывается будущее. В них можно узнать тайны своего прошлого. Там ты больше служишь, чем правишь. В результате многолетнего опыта и обучения ты обретаешь некие знания. Тысячелетний сон дает такой опыт. Память множества жизней стирается, оставляя тебе инстинктивную мудрость и редкие кошмары.
Без подобного опыта невозможно научиться править Сияющей империей Мелнибонэ. Только в чрезвычайных обстоятельствах я могу использовать свои умения и навыки. Знаю, как это опасно, но выбора у меня нет. Судьба моего мира зависит от того, смогу ли я хотя бы на несколько мгновений заполучить Черный меч.
Чтобы применить отчаянную и необычную магию, я собрал все остатки чародейских сил. Позволил себе войти в привычный транс. Благодаря стараниям Ягрина Лерна я достаточно наголодался и испытал все прочие необходимые лишения. Начал искать сверхъестественные врата в миры грез, некоторые вели в прошлое, в мою юность, где уже были записаны многие варианты судеб. Так я попал в ваш мир, в 900 год от Рождества Христова. И ушел из него лишь в 2001 году, когда умер мой родственник.
Недавно вернувшись после завоевания Иерусалима, я выехал из Вены и к октябрю оказался в каменистых балканских горах, где одни традиционно промышляли разбоем, пока другие гнули спины и надрывались, возделывая склоны холмов.
Может, волкоглавцы и мечтали заполучить мой прекрасный черный стальной шлем и доспехи, но им хватало здравого смысла держаться в стороне от огромного меча, висевшего у меня на боку. Его звали Равенбранд, он был братом моего Буреносца. То, как я завладел Равенбрандом в этом месте, – отдельная история, которую еще предстоит рассказать.
В Юных королевствах я служил наемником и занимался разбоем, пока временно не успокоился, женившись на Зарозинии. Зарабатывал на жизнь легко. Мы с клинком обрели такую репутацию, что не многие осмеливались бросить нам вызов. Я успел послужить в Византии, в Египте, воевал с датчанами в Англии и христианами в Кадисе. В Иерусалим я попал в результате череды странных событий, желая приобрести некоего коня, там я помог при создании ордена тамплиеров, рыцарей-храмовников, основанного христианами лишь для того, чтобы никто не завладел Гробом Господним. Меня интересовали не их примитивные религии, а их сложная политика. Их пророки постоянно делали лживые заявления о себе и своих народах.
На их картах Иерусалим находился в самом центре мира, поэтому я надеялся, что именно там смогу найти кузнеца, но, оказалось, я шел на звук затихающей песни. Те кузнецы, которых я там нашел, умели лишь подковывать лошадей крестоносцев и чинить их оружие. В Вене я в конце концов услышал о норманне, что побывал в самых дальних уголках мира и мог знать, где найти нихрэйнского кузнеца.
Во время путешествия по Балканам случилось много всего. Вскоре я оказался в землях Далмации; единственным законом там считалась кровная вражда, и ни римляне, ни греки, ни даже турки не имели на них никакого влияния. В горах продолжали укрываться племена, для которых наступление Железного века означало лишь то, что теперь они могут грабить любого, кто везет с собой хоть что-то металлическое. В основном они пользовались старыми кривыми арбалетами и копьями и не отличались меткостью. Особых проблем они мне не доставили. Только одна банда осмелилась попытаться отобрать у меня меч. Их изрубленные тела послужили предостережением для остальных.
