В четвертую весну Белый Ворон снова пришел, и мы приняли его с радостью, делились с ним едой, он жил в нашем городе и рассказывал о тех местах, где побывал. Но в этот раз он попросил посмотреть наши священные сокровища. Черное копье Манавата, единственное копье, способное убивать духов. Щит Алконка, единственную защиту против духов. Трубку чероки, великую трубку из красного камня, приносящую мир там, где ее курят, даже среди духов. И Флейту Айанаватты, которая, если извлечь правильные ноты, наделит владельца силой изменить свой духовный путь и даже из смерти перейти в жизнь. Она лечит больных и приносит гармонию и мир туда, где есть вражда.
Белый Ворон обманул нас и украл наши сокровища, забрал их с собой. Злой дух обуял его. Он ушел в великую пустыню, где нет деревьев. И там, у подножья гор, Белый Ворон созвал совет Ветров. Он хотел подружиться с Ветрами. И потому призвал Южный Ветер, и он пришел. Призвал Западный Ветер, и он тоже пришел. Духам ветров он принес дары, чтобы они отнесли их своим народам. Мы еще не поняли, что сокровища пропали, а он уже отдал Вечную трубку людям юга, Щит полета – людям запада. Сам взял Флейту разума и отнес ее людям востока. И все народы в ответ тоже принесли ему дары.
Он запустил череду страшных событий. Существуют пророчества, знаки и знамения. Это конец для пакваджи – или начало. Все перепуталось. Но есть надежда вернуть наши сокровища. Белый Ворон собирается отнести Черное копье на север, в Какатанаву. Это самые могущественные из его друзей, их народы всегда были союзниками с самого начала времен. Его народ также заключил грязное соглашение с Фурном, с этого началось их правление, длившееся десять тысяч лет. Но если Белый Ворон не сможет отнести Черное копье народу какатанава, то наши судьбы изменятся. Поэтому мы делаем все, чтобы остановить Белого Ворона и его союзников. Они стоят на последнем отрезке пути к городу Какатанава.
– Там, – буднично произнес Клостергейм, – наши чары победят их. Белый Ворон стал узником, но его брат и сестра несут копье. Мы должны остановить их! Мой великий союзник держит их на Сияющей тропе, и они не могут завершить свой путь. Время там остановилось. Но они не знают этого и стоят там уже полвека, и это позволило нам снова укрепить наши силы. Они попытались воздействовать на моего союзника всеми своими чарами, но он слишком могуч для них. Только Белому Ворону удалось сбежать оттуда, но я его перехитрил. Но даже мой договор с Владыкой Шоашуаном конечен, а этот элементаль скоро снова проголодается. Он должен получить обещанную награду. Поэтому нам нужно добраться до Какатанавы как можно скорее. В одиночку мы не победим Белого Ворона и его даровитых друзей, но вместе мы возьмем над ними верх.
– А как насчет других потерянных сокровищ? – спросил я. – Как вы собираетесь вернуть их?
– Это будет намного проще, как только мы получим Черное копье, – ответил Клостергейм и тихо добавил по-гречески: – Сокровища пакваджи не сравнятся с тем, что находится в городе Какатанава.
– Меня интересует лишь одно проклятое сокровище, – произнес Гуннар к неудовольствию Ипкаптама. – Это драгоценная чаша, я ищу ее несколько столетий. И если не найду, придется иметь дело со Смертью.
Меня вдруг осенило.
– Вы называете ее Священный Грааль! Тамплиеры буквально помешались на нем. Считали, что в нем содержалась божья кровь или голова? В Уэльсе тоже есть своя волшебная чаша. Мой давний приятель Ап Квелч рассказывал, как однажды нашел ее. Для мира, который столь неоднозначно относится к чародейству, здесь попадается слишком много магических артефактов! Кажется, ваши мудрецы-священники считают Грааль мифом или призрачной мечтой?
– Мне известно, что это не так, – неодобрительно отозвался Клостергейм. – Легенд существует множество, но Грааль один. И именно его я надеюсь найти в городе Какатанава.
Шаман вновь запел. Он извинялся перед духами, которых призвал, за наше поведение. Когда мы умолкли, он заговорил о своей судьбе, о сне, что видел еще в юности, будто он отомстил за деда – тот погиб, призвав Владыку Шоашуана. В этом сне он нашел сокровища своего народа и привел своих людей домой.
– Это моя судьба, – проговорил он. – Я должен выкупить дом своего отца. Вернуть наши сокровища и нашу честь. Слишком долго мы следовали за ложными грезами.
Глава тринадцатая
Суд чести
Я Тор!
Бог войны,
Громовержец!
Север – оплот мой,
И крепость моя,
Властвовать буду
Я вечно!
Здесь среди льдов
Я народами правлю.
Молот в руке моей,
Мьёльнир могучий.
Ни великаны, ни чародеи
Не устоят перед ним!
Лонгфелло. Сага о короле Олафе
Возьми эту трубку. Воистину, ты – человек!
Находится суть в ней моя, все мое существо.
Вложи в нее тоже, что есть у тебя, кто ты есть,
И станешь свободным, и смерть не коснется тебя.
Песнь трубки осейджей (перевод Ля Флеше)
Гуннар Обреченный пребывал в отличном расположении духа, когда мы, спотыкаясь, вышли из жаркого типи, и холодный воздух северного осеннего вечера хлестнул по нашим щекам.
– Клянусь Одином, – заявил он, – нам сегодня повезло!
Но я, одурманенный дымом и жарой в хижине, едва мог его расслышать. Казалось, вот-вот мне откроется какая-то великая истина.
Я поднял глаза и чуть не потерял равновесие – такое зрелище нас ожидало. Я даже не сразу понял, что это пакваджи в боевой раскраске. Они выглядели, будто рой насекомых размером с человека, и вдобавок негромко жужжали. Ни в одном из своих путешествий я не встречал подобного народа.
Внезапно их странное жужжание сменилось улюлюканьем. В таком освещении лица туземцев с несколькими слоями разноцветной краски имели такое же выражение, какое я уже видел у шамана Ипкаптама Двуязычного, пока мы находились в типи. Жутковатое сходство с насекомыми стало еще сильнее благодаря полупрозрачному черному блеску, нанесенному поверх остальных красок. Они блестели и переливались, словно крылья жуков. Некоторые надели на головы что-то похожее на головы насекомых. Полупрозрачный слой означал, что они готовы драться до смерти. Красный ободок вокруг глаз говорил о том, что пощады не будет. Ипкаптам с гордостью сообщил, что они назвали свой путь Тропой Чести и либо вернутся назад с сокровищами племени, либо доблестно погибнут, пытаясь добыть их.
И вновь что-то шевельнулось в миллионах вариантов памяти, которые, словно тень, накрывали меня в этом воплощении. Кого мне напоминали эти люди? Не читал ли я что-то подобное в мелнибонийских сказках? О машинах, которые стали рыбами, которые стали насекомыми, а затем превратились в людей? Кто шел Тропой Чести, чтобы основать город на юге? Я не был уверен даже в том, что мог вспомнить. Из-за сентиментальных представлений об уме, чуткости и добродетели легенда эта совсем не походила на мелнибонийские сказки. Не слышал ли я ее где-то в Юных королевствах или в другом сне с причудливой жизнью и столь же вычурной смертью, в мире, куда менее знакомом мне, чем этот?
