Это была Уна. Ее белая накидка из буйволиной шкуры обагрилась кровью. На теле зияли три раны от меча. Они находились именно там, куда я ударил белого буйвола.
Постепенно весь ужас того, что я совершил, дошел до меня. Я поднял меч и отбросил его подальше на лед.
Она пришла, чтобы спасти меня, но в безумстве сражения я убил собственную жену!
Глава девятнадцатая
Сияющая тропа
Возвела она град золотой, когда Рим еще ползал в грязи,
Философские снились ей сны, когда Греция в люльке лежала,
Испытала все страсти она, пока не пришел Человек.
Длилась слава ее слишком долго, пока не начался закат.
Остин. В дни древние мечтала Атлантида древняя
Не веря своим глазам, я подошел к хрупкому телу. Неужели я действительно убил свою жену? Я молил о том, чтобы все это оказалось иллюзией, а не странным животным, которое я поразил мечом.
Побежденный ветер улетел, после него осталась глубокая торжествующая тишина. Я слышал свои шаги по серебристой тропе, чувствовал сладковато-соленый привкус крови, когда встал на колени и потянулся к еще теплому, знакомому лицу.
Меня сбили с ног. Юноша-альбинос, которого я впервые увидел на острове, наклонился и быстро завернул мою жену в бизонью шкуру. Не раздумывая, бросился он к великому городу-пирамиде. Пока он бежал, серебристая тропа появлялась прямо перед ним – и не исчезала за его спиной. Я поднялся, чтобы последовать за ним, но у меня не было сил. И меча тоже не было. Похищенная энергия утекала из меня.
Я споткнулся и упал на неустойчивый грунт. Руки погрузились в серебристую ртуть. Я пытался ползти. Мой горестный крик разносился по всем мирам.
Потом появились Лобковиц и индеец, они склонились надо мной и помогли подняться.
– Он пытается спасти ее, – сказал Лобковиц. – Шансы есть. Вы видели? Даже в смерти она обладает силой прокладывать путь.
– Почему вы позволили мне… – Я заставил себя замолчать. Я никогда не обвинял других в своих ошибках, но на этот раз все было намного хуже, чем я мог себе представить. Когда воспоминания Элрика столкнулись с моими и объединились в общем чувстве вины, в душе возник ужасный резонанс. Только теперь я вспомнил, кем являлся на самом деле. Как Элрику удалось захватить надо мной власть? Я огляделся, ожидая, что он появится – таким же, каким впервые явился мне в концлагере. Но с тех пор наши отношения стали намного глубже.
Лобковиц кивнул индейцу:
– Айанаватта, сударь. Не возьмете ли вы его за другую руку?..
Айанаватта среагировал немедленно. Двое мужчин подняли меня на спину толстокожего зверя, который терпеливо ожидал нас, и сами оседлали его.
Теперь-то я понял, почему они так торопились.
Викинги возвращались. Они уже бежали к тропе, которой могли воспользоваться так же, как и мы. Они вновь собрались вокруг своего вождя в зеркальном шлеме, который все еще выглядел как мой побежденный враг – Гейнор Проклятый. Их голоса эхом разносились по льду. Неужели они гонятся за нами?
Я изо всех сил боролся, чтобы найти свой меч, но двое мужчин крепко держали меня, и я был слишком утомлен, чтобы сражаться с ними.
– Не бойтесь Гуннара и его компании, – сказал принц Лобковиц. – Мы успеем спрятаться в городе, пока они нас не догнали.
– Как только мы войдем в ворота, он не сможет причинить нам вреда, – согласился индеец.
Я с облегчением понял, что по крайней мере юноша с Уной на руках находится в безопасности. Он уже не бежал, а шел и, подойдя к воротам, исчез внутри. Я снова оглянулся. Гуннар – или Гейнор – все еще преследовал нас. Что-то странное происходило с масштабами. Преследователи либо находились очень далеко, либо были слишком маленькими по сравнению с гигантским мамонтом. Может, все это иллюзия или очередной сон? Стоит ли доверять своим глазам? Могу ли я верить своим чувствам? Я ощущал себя так, словно сильно увеличился в размерах и в то же время утратил тело. Кожа ощущалась как воздушный шар, который вот-вот лопнет. В голове все лихорадочно кружилось. Перспектива искажалась и менялась прямо на глазах. Мамонт уменьшился в размерах, потом увеличился. Меня замутило. Глаза болели, и я не мог больше держать голову.
Пока меня везли в город, я потерял сознание. К тому времени, как я пришел в себя, мы были за высокими стенами Какатанавы, и я вдруг ощутил себя в безопасности. Юношу с телом моей жены я не видел. К моему удивлению, большой двор вокруг гигантского города был совершенно безлюден. Но ведь раньше, когда я подходил к зиккурату, я видел своими глазами, как здесь кипела жизнь! Очевидно, все оказалось иллюзией, не имеющей смысла. Каким образом такой огромный город смог разом опустеть?
Даже мамонт казался удивленным – подняв свой огромный хобот, он мотал головой и махал бивнями, которые свистели в воздухе. На его трубное приветствие никто не ответил, лишь эхо металось меж пустыми ярусами и далекими вершинами.
Так где же какатанава, эти огромные индейцы, что привели меня в Бездну Нихрэйна и, в конечном итоге, в этот мир? Я попытался освободиться от дружеских рук, которые все еще держали меня. Мне нужно было найти того, кто смог бы дать ответ. Кажется, я сказал это вслух. А затем погрузился в глубокий сон. Но он не утешил меня. Он был столь же беспокойным и таинственным, как и моя жизнь.
Я увидел тысячу воплощений Уны, женщины, которую я любил, и во сне я убивал ее тысячу раз тысячью различных способов. Я тысячу раз раскаивался и испытывал невыносимое горе. Но во всей этой душевной агонии я, кажется, нашел крошечную ниточку надежды. Она выглядела как тонкая серая проволока, ведущая от трагедии к радостному разрешению, туда, где исчезал страх, затихал ужас, где все мечты становились реальностью. Не является ли Какатанава лишь другим именем Танелорна, смогу ли я здесь отдохнуть, возродить свою любовь и жизнь?
– Это не Танелорн, – сказал кто-то.
Проснулся я отдохнувшим. Сверху на меня смотрел черный гигант Сепириз. Он держал в руке кубок и протягивал его мне. Желтое вино. Я выпил его и почувствовал себя лучше. Но потом нахлынули воспоминания, и я соскочил с помоста, на котором лежал. Осмотрелся в поисках меча. Но, не считая возвышения, на котором я спал, комната оказалась совершенно пуста. Я выбежал в соседнюю, а затем через дверь, в коридор. Пусто. Ни мебели, ни жильцов.
– Это Какатанава?
– Да, это их город.
– Они сбежали? Я же видел…
– Вы видели то, что и все путешественники на протяжении многих веков. Вы видели воспоминания о городе, когда он был в самом расцвете. Теперь он умирает, и от народа остались лишь те, кого вы уже встречали.
– А где они?
– Вернулись на свои позиции.
– А моя жена?
– Она не погибла.
