На огромной скорости мы неслись несколько часов кряду, пока не очутились на узкой дороге; по обе стороны ее темнели сосны. Мне вдруг вспомнились горы Гарц, куда я частенько ходил в походы еще подростком. Наконец я заметил дорожный знак «Магдебург. Тридцать километров». Заксенбург лежал на востоке от Магдебурга, что расположен в северной части Гарца. Еще один знак – железнодорожный переезд. Хальберштадт, Магдебург и Берлин с одной стороны, Бад-Гарцбург, Хильдесхайм и Ганновер с другой. Мы поехали в сторону Ганновера, но, не доезжая до Хильдесхайма, Бастейбл свернул на узкую петляющую дорогу, выключил фары и сбавил скорость. Я надеялся, что он просто хочет выждать время.
Он остановился у неглубокого ручья с пологими берегами, куда я легко мог спуститься и искупаться в ледяной воде. Несмотря на холод, мне требовалось это очищение, а потом я с наслаждением вытерся полотенцем, которое дал мне Бастейбл. Меня слегка смутило, что привезенная одежда оказалась моей собственной, той, что я обычно надевал на охоту: кожаные сапоги до колена, бриджи из твида и кепка с ушами, в Англии такие называют «охотничьими». Я застегнул ее под подбородком. Выглядел, наверное, как клоун, прикидывающийся джентльменом, но кепка хотя бы прикрыла мои белые волосы, так что, если мое описание разослали, узнать меня будет немного сложнее. Потом я натянул потертую куртку и был готов. Чисто психологически одетым я почувствовал себя гораздо лучше. Наверняка с охотничьим ружьем я смотрелся бы естественней, чем с мечом, но, может, если клинок во что-нибудь завернуть, то вид получится не такой дикий.
Бастейбл же выглядел и держался как опытный солдат. Когда я вернулся, он оторвался от карты, которую изучал, и покачал головой.
– Тут в округе все чертовы города начинаются на букву «Г», – пожаловался он. – Я уже в них запутался. Вроде бы нужно было свернуть вправо у Хольцминдена. Или Гокстера? В любом случае, кажется, мы заехали дальше, чем нужно. Похоже, мы на полпути в Гамм. Скоро рассветет, а я хочу спрятать автомобиль. У нас есть друзья в Детмольде и Лемго. Думаю, еще до рассвета мы сможем добраться до Лемго.
– Вы собираетесь вывезти нас из страны? – спросил я. – А другого выхода нет?
– Боюсь, именно до этого и дойдет, – приятное, с орлиным носом лицо Бастейбла стало задумчивым. – Я надеялся, что за ночь мы доберемся. Это бы все изменило. Но если залечь на дно в Лемго, куда довольно сложно добраться, то, возможно, у нас будет шанс ускользнуть от Гейнора. Клостергейм, скорее всего, догадается, куда мы направились, если автомобиль кто-нибудь узнает. Но я старался ехать окольными путями. В Лемго мы отдохнем и завтра вечером будем готовы к следующей части путешествия.
Я задремал от усталости, но проснулся, когда автомобиль начало трясти и раскачивать на разбитой дороге, хотя Бастейбл старательно огибал ямы. А затем на горизонте показались первые лучи солнца, и перед нами предстало невероятное разнообразие крыш, печных труб и фасадов; на их фоне Бек, несомненно, выглядел городом будущего. Вид за окном напоминал иллюстрацию к детской сказке. Мы будто въехали на огромном современном автомобиле в мир Бензеля и Гретель и погрузились в средневековую фантазию.
Разумеется, мы прибыли в Лемго, в этот странно напряженный город, который самым изысканным образом украсил каждую составляющую своего облика а-ля «книжка с картинками». За этой причудливостью скрывалась его мрачная, жуткая история. Я бывал здесь пару раз на каникулах, но из-за туристов оставался лишь ненадолго.
Из Заксенбурга мы ехали окружными путями, чтобы сбить погоню со следа. Вопросов я не задавал. Слишком устал, к тому же понимал, что общество Белой Розы не должно раскрывать своих секретов. Я довольствовался уже тем, что жуткий кошмар остался позади.
Интересно, какое значение имел Лемго для моих освободителей? Он был воплощением эксцентричности Германии. Этот укрепленный ганзейский город когда-то обладал настоящей властью, а в наши дни стал провинциальным городишкой под патронатом герцогов Липпе, с которыми фон Беки состояли в дальнем родстве. Улицы Лемго восхищали приезжих: состязаясь, чей фасад красивее, жители не жалели сил и средств и украшали их кто резными фигурами фантастических животных и сказочных персонажей, кто библейскими цитатами и строками из Гёте, кто гербами и картинами сцен из местных мифов и легенд.
На доме бургомистра красовался барельеф с изображением льва: зверь нападал на женщину с ребенком, а двое мужчин пытались отогнать его. Дом, известный как Старый Лемго, покрывали всевозможнейшие цветочные узоры. Но вычурней всех, как я помню, был Хексенбурге-мейстерхаус. Возведенный в шестнадцатом веке на Брайтештрассе, он принадлежал бургомистру. Я мельком рассмотрел его, пока автомобиль почти бесшумно двигался по спящим улицам. Массивный фасад изящно сходился зубчатыми фронтонами к нише наверху, где Христос держал в руках весь мир, а чуть ниже Адам и Ева поддерживали еще один фронтон. Каждую деталь покрывала богатая причудливая резьба. Квинтэссенция германской архитектуры. Приятное впечатление, однако, несколько омрачалось тем фактом, что свое имя здание получило в честь известного охотника на ведьм, бургомистра Ротманна. В 1667 году он отправил на костер двадцать пять женщин. Тот год стал годом его триумфа.
Предыдущий бургомистр сжигал не только женщин, но и мужчин, не пожалел даже пастора из церкви Святого Николая. Другие пасторы бежали или были изгнаны из города.
На великолепном доме палача на Нойштрассе был начертан какой-то благочестивый девиз. Охота на ведьм приносила приличный доход. Я не мог избавиться от ощущения, что это место – своего рода символ Новой Германии с ее сентиментальностью, любовью к фольклорной версии истории и мрачной ненавистью ко всему, что подвергнет сомнению ее слащавые мечты о семейном очаге. До 1933 года Лемго никогда не казался мне настолько зловещим. То, что поначалу представлялось невинной ностальгией, в нынешней ситуации исполнилось извращенной романтизированной угрозы.
Бастейбл завел машину под арку, через двойные ворота в гараж. Кто-то уже ждал нас, и двери немедленно закрылись. Зажглась керосиновая лампа. Там стоял герр Эл с улыбкой облегчения. Он хотел обнять меня, но я попросил этого не делать. Та сила, что передал мне меч, еще не иссякла, но переломанные кости и ушибы давали о себе знать.
Мы пересекли небольшой дворик и прошли сквозь другую старинную дверь. Проем оказался таким низким, что мне пришлось пригнуться. Внутри же мне стало так уютно и спокойно, словно кто-то произнес над домом защитное заклинание.
Герр Эл предложил осмотреть меня. Я согласился, и мы зашли в небольшую комнатку рядом с кухней. Она сильно напоминала операционную. Наверное, герр Эл служил в Белой Розе врачом. Я представил, как он обрабатывает здесь огнестрельные раны. Осмотрев меня, он отметил, что удары наносились весьма умело.
– Эти парни били вас со знанием дела. Они знают, как продлить страдания физически крепкого человека. А ваше состояние, граф фон Бек, удивительно хорошее. Все эти тренировки с мечом не прошли даром. Уверен, вы очень быстро восстановитесь. Но те, кто это сделал, явно разбирались в анатомии!
– Теперь они делятся своими знаниями с коллегами в Аду, – мрачно произнес я.
