Водитель подал знак несшему меня человеку. В боку машины без окон открылась дверь, и меня довольно аккуратно посадили внутрь, а затем дверь закрылась на защелку.
Газовые фонари давали тусклый свет. Я услышала тихое шипение. Там, где я оказалась, по обе стороны располагались сиденья. В центре на полу лежал круг света, и в нем я видела оживленную улицу, людей на лошадях и даже что-то вроде огромных мотоциклов. Они казались крошечными по сравнению с громадными зданиями, возведенными в виде сидящих на корточках уродливых человекообразных фигур со звериными головами. Все это напоминало мне египетскую Книгу Мертвых, которую я когда-то видела.
Потом я обнаружила, что, поворачивая колесико рядом с кругом света, можно наблюдать то, что происходит не только поблизости, но и на расстоянии. Это была мобильная камера-обскура! Что-то подобное я видела в Оксфорде, когда гостила у дяди Дэйва, а также в Бате, где жила одна из сестер моей мамы. Но те камеры не двигались. Довольно специфический способ достичь уединения, которого гранбретанцы так жаждали, впрочем, и другие изобретения Темной Империи были не менее странными. Очевидно, наука здесь пошла другим путем со времен эпохи, которую люди называли Трагическим тысячелетием. Для начала, их экономика очень сильно отличалась от нашей; предполагаю, если ты постоянно грабишь чужие земли, то тебе нет необходимости беспокоиться об экономичности.
Пока мы ехали, я то и дело крутила колесико, пытаясь как следует разглядеть город. Я была уверена, что это Лондон, который здесь назывался Лондрой, хотя не увидела ни одного знакомого здания или улицы. Многолюдный вычурный город, где все предстает в человеческом или зверином обличье. Обнаженные рабы в масках бежали по своим делам. На витринах магазинов лежали товары, большинство из них довольно богато украшенные, а многие не поддавались идентификации. Отряды солдат шагали по узким улочкам, над которыми нависали гротескные здания. Автобус был звукоизолированный, так что до меня почти не доносился уличный шум.
Вскоре нас окружил эскадрон конных солдат в ливреях и масках – как я поняла, из Ордена Пса. Они были хорошо вооружены, хотя я вряд ли могла сбежать, так как выйти можно было лишь через дверь, если в тебе роста больше, чем в мыши.
Впереди меня стояла невероятная статуя размером с Эмпайр-стейт, судя по окнам, дверям и маленьким фигуркам, приникшим к балконам и мосткам, в ней жили люди. Здание впечатляло, рядом с ним остальные, даже самые высокие, постройки казались карликовыми, оно возвышалось над городом своими башнями, зиккуратами и куполами с безумными украшениями из кварца, обсидиана, мрамора и черного дерева. Это мог быть только дворец Хуона. Повозка въехала в закрытый двор, освещенный факелами, и я увидела ряды солдат в масках богомолов, они держали флаги с символикой короля-императора. Я узнала их, потому что князь Ярослав украсил военными трофеями свой дворец. Доспехи и маски сильно напоминали хитиновый покров насекомых.
Хотя двор был огромен, я ощутила приступ клаустрофобии. Один из военачальников шагнул вперед. Дверь открылась, и в ней появился он, такой же, как в камере-обскуре, даже чуть больше. Он протянул руку и подал мне знак подойти. Как только я встала, он вытащил меня наружу и поднес к четырехколесной коляске, которую толкали рабы. Он усадил меня внутрь, встал на место, и в окружении полка солдат мы отправились во дворец короля Хуона. Наконец мы подошли к дверям, очень высоким, украшенным самоцветами, барельефами и расписными панелями, на которых были изображены сцены из мистической истории Гранбретани и ее недавних завоеваний. Стражники распахнули половинки дверей, а за ними открылся еще более фантастический вид.
В этом зале можно было разместить небольшой город, да еще с запасом. С высокого сводчатого потолка спускались тканые полотна, вышитые прекрасными и ужасающими узорами. Судя по изображенным на них животным, это были знамена владычествующих кланов Гранбретани, они перемежались символикой побежденных государств.
У богато украшенных стен перешептывались воины и придворные, живо заинтересованные моей персоной. Я сделала вид, что не замечаю их. Лучше уж выказать пренебрежение, чем развлекать их, чего я делать не собиралась.
Потребовалось не меньше получаса, чтобы добраться до другого конца зала. А там в воздухе висел огромный шар, похожий на елочную игрушку, внутри него переливалась мутная жидкость с золотыми, серебристыми и изумрудными искрами. Я вдруг заметила, что оттуда на меня кто-то смотрит. Таких холодных, жестоких, отвратительных глаз я прежде не видела, в них горели злоба и алчность, накопившиеся за десять тысяч лет.
Мы подошли к ступенькам под шаром. Один из охранников-богомолов с оглушающим грохотом пал ниц. Я огляделась и увидела, что все замерли в таком же положении. А я сидела в коляске, не желая уподобляться им, и смотрела, как содержимое шара начинает вращаться, клубиться и принимать форму. Сначала я решила, что эти люди и впрямь напоминают насекомых даже больше, чем воины, потому что увидела нечто вроде яйца, а внутри него – старого сморщенного гомункула, того, кому и принадлежали жуткие глаза. Из беззубого отвратительного рта высунулся длинный язык, который коснулся чего-то внутри шара.
Обворожительный, приятный голос донесся изнутри шара с плавающим существом:
– Доброе утро, дитя. Немногие подобные тебе удостоились такой чести. Ты знаешь, кто я?
– Ты – король Хуон, – ответила я. Вести себя вежливо с этой отвратительной тварью не имело смысла. – И ты привык думать, что можешь завоевать весь мир.
Шепоток и цоканье прокатились по залу. Все тут же утихло, вероятно, капитан Хуона дал знак замолчать. Почти весело король проговорил:
– Видимо, ты осознаешь, насколько важна для нас, мелкое создание. Или сошла с ума, как и многие из тех, кого мы пленили?
– Возможно, и то и другое, – ответила я. – Я знаю, что для тебя я – наживка для капкана, который ты собираешься поставить, а еще знаю, что ты пытаешься вернуть власть, которую потерял.
В тронном зале повисла гробовая тишина.
Придворные ждали, как отреагирует король.
Из тронного шара раздался неприятный смешок.
– Ты приведешь нас к Рунному посоху. По крайней мере, ты осознаешь, что сама стоишь не больше червя на рыболовном крючке. Или же ты надеешься обмануть Хуона, который все видит и знает?
Язык снова мелькнул, справа раздвинулся занавес, представив на обозрение человека, распятого на доске. Кожа висела клочьями, словно на иллюстрации из учебника анатомии. И лишь лицо в маске не походило на кровавую карту. Из-под шлема с мордой росомахи донесся жалобный стон.
Злорадствующий, жадный, полный злобной радости король Хуон, ужаснее которого я ничего не видела, прошептал:
– Это один из наших самых любимых подданных, который прибыл сюда, чтобы предупредить о восстании. Его зовут лорд Олин Деслёр. Это его награда.
Занавес закрылся.
– К нашим врагам мы не так добры, – сказал он.
В животе все перевернулось. При всем желании я не могла забыть то, что увидела. Я попыталась восстановить дыхание и не показывать ужаса и жалости, которую испытывала к распятому.
