Но я не успел зайти далеко, как заметил коротышку-горбуна: он спрыгнул со скалы на дорогу прямо передо мной, ухмыльнулся и отвесил замысловатый поклон. Он заговорил, но я его не слышал. Он разозлился и принялся объясняться жестами, но я все равно не мог понять его. Наконец горбун взял меня за руку и завел за скалу. Впереди находилось нечто напоминавшее океан, поднявшийся передо мной стеною. Сквозь него вела дорога, вся в светлых пятнах, как блики солнечного света на воде.
Все это казалось настолько странным, что я почувствовал себя почти больным. Горбун-коротышка продолжал вести меня, мы вступили на пятнистую дорогу и зашагали вверх, словно по крутому склону. В ноздри ударил сильный запах озона. Затем дорога выровнялась и превратилась в серебристый лунный луч, вплетенный в мудреную решетку таких же лучей: они тропами расходились в разные миры.
Проводник мой исчез. Я встревожился. И в тот же самый момент понял, что мне лучше. Так хорошо я себя раньше не чувствовал. Обычно я испытывал боль – или ослабление боли, но тело мое никогда не было столь здоровым. Всю жизнь мне приходилось преодолевать слабость, физическую или моральную. Теперь же я чувствовал себя свежим и бодрым, расслабленным и отдохнувшим.
Конечно, я понимал, что в реальности у меня вообще нет физического тела, лишь душа, что блуждает во сне по мистическим мирам.
Противоречивые чувства ничуть не облегчали мое состояние. Я сомневался: не часть ли это той ловушки, куда меня заманила Миггея? Не понимал, какой путь выбрать. Я смотрел вверх и видел обширную разветвленную сеть, миллионы дорог, каждая как луч света, и по каждой кто-нибудь шагал. Я знал, что в мультивселенной не существует вакуума, что все миры, даже те, что кажутся пустыми, населены. Пути я воспринимал как ветви огромного серебристого дерева, укоренившегося в моем мозгу. Я помнил, что именно так выглядит фундаментальная структура мультивселенной. И, несмотря на недавний опыт, решил снова положиться на интуицию и отправиться по тонкой веточке, что отходила от толстого сука.
Вступил на бледную дорогу и зашагал. Идти было приятно. Очень быстро я оставил позади с полдюжины ветвей, приближаясь к избранной тропе.
Но скоро я заметил, что ветви переплетаются между собой гораздо сложнее, чем мне представлялось в начале. Я едва не застрял в клубке мелких побегов, перегородивших путь; оказалось, что избавиться от них не так уж просто. Тело мое снова стало легким, таким невесомым, что можно было не опасаться сломать ветку. Более того, двигаясь вперед, я заметил и другие маленькие фигурки; они перемещались по другим ветвям.
Постепенно я нашел способ пробраться сквозь заросли, не потревожив их. Мне почему-то стало казаться, что где-то там есть другое существо, намного больше меня, может, даже другая версия меня самого, которая старается двигаться осторожно, чтобы нечаянно не столкнуть меня с ветки.
В какой-то момент я остановился. Оказалось, на мне теперь не обычная одежда, а мелнибонийские боевые доспехи. Не узорчатые парадные латы, а эффективная защита против клинков, так нужная в бою. Доспехи тоже ничего не весили, как и мое тело. Я предположил, что, возможно, уже умер и стал блуждающим привидением. Если я задержусь здесь надолго, то постепенно потеряю форму и сольюсь с атмосферой, и живые будут вдыхать мой прах.
В конце концов я заблудился и начал бродить по узким кривым веткам. Решил, что нужно как можно скорее добраться до последней веточки на дальней стороне древа мультивселенной. Я почти отчаялся, но вдруг заметил, что тропа ведет меня в тоннель, сплетенный из тонких, словно ивовых, ветвей. По другую сторону тоннеля виднелся странного вида дом со старой соломенной крышей. Кирпичи, из которых он сложен, были позаимствованы из разных времен и миров. Окна разных форм и размеров, узкая высокая дверь, закрученные печные трубы. С крыши над маленьким балконом свисали корзины с цветами и птичья клетка.
Под клеткой сидела, высунув язык, белая с черными пятнами овчарка, будто только что вернувшаяся с пастбища.
Эта милая пасторальная сцена меня отчего-то насторожила. Я привык к ловушкам и обманкам. Мои враги с удовольствием давали обещания, которые даже не собирались сдерживать, словно только сейчас осознали силу лжи. Если все здесь ложь, то весьма искусная. Все выглядело идеальным, включая дым из печной трубы, запах свежего хлеба и звон посуды в доме.
Я оглянулся. Все казалось крохотным по сравнению с мультивселенной, лежащей у меня за спиной. Великая сеть, наполненная бесчисленным количеством измерений, простирала свои ветви в бесконечность. Свет ее озарял и маленький домик, что стоял прямо на краю этой пропасти, а позади него темнел лес. Я попытался двинуться вперед, но, к своему удивлению, не смог. Доспехи вдруг потяжелели. А в тело, все такое же крепкое, вернулась усталость. В тот самый миг я вновь обрел вещественность и вес!
Я открыл ворота, протащился по мощеной дорожке и постучал в дверь. Вспомнил, что нужно снять шлем. Угловатый узорчатый доспех странно было держать под мышкой.
– Входите, принц Элрик, – послышался радостный юный голос. – Похоже, вашей интуиции все-таки можно доверять.
– Иногда можно, госпожа.
Я прошел сквозь узкую дверь и оказался в комнате с низким потолком, белеными стенами и черными балками. На полу лежал роскошный ковер, стены украшали гобелены – настоящие шедевры, где были показаны разные сцены из жизни. Такое богатство совсем не соответствовало домашней атмосфере.
Из соседней комнаты, где, должно быть, располагалась кухня, вышла девушка. Она отряхнула руки от муки, и та серебристым дождем осыпалась на густой темно-бордовый ковер. Девушка сморщила носик, чихнула и, извинившись, сказала:
– Я ждала вас, кажется, целую вечность, милорд.
Я не мог вымолвить ни слова. Она была из наших. Невероятная красавица: нос с горбинкой, миндалевидные глаза, аккуратные острые ушки. Глаза красные, как свежая клубника, кожа цвета слоновой кости. Длинные белые волосы спадали мягкими волнами на плечи. На ней были простая рубаха и штаны, а поверх надет грубый льняной фартук. Девушка рассмеялась.
– Вижу, мой друг Джермейс направил вас по верному пути.
– А кто он, этот коротышка?
– Может быть, вы с ним еще встретитесь.
– Может быть.
– Все мы встречаемся. Чаще всего, когда наши истории начинают меняться. Иногда судьба человека изменяется очень сильно. И рождается новая история. Новый миф, который вплетается в старый. Новый сон.
– Мне все это снится. И вы снитесь. И разговор этот тоже снится. Значит ли, что я сошел с ума? Неужели чары, усыпившие меня, захватили и мозг?
– В каком-то смысле мы все друг другу снимся, принц Элрик. Наши сны и наши ожидания от них и сделали нас такими разными и такими непохожими на других.
Даже жесты девушки казались мне знакомыми.
– Не окажете ли вы мне честь, госпожа, назвав свое имя?
– Крадущие сны и оборотни, среди которых я росла, называют меня сестрой Белой Зайчихой. Но моя мать звала меня Уной, по обычаю своего народа.
