– Как это случилось? Офф-му?
– Дети Мирклара. Все пантеры ожили. Они не стали тратить время даром и набросились на свою любимую добычу. Труги мертвы или сбежали, дикари убрались в свои логовища. Гейнор больше не может защитить их от старого врага. Они бы все погибли, если бы пошли за ним в Серые Пределы.
– Значит, он не может завоевать Серые Пределы?
– Он верит, что ему хватит сил сделать это и без армии. Так как у него есть Белый меч и есть чаша. Он верит, что в них содержится сила Закона и она даст ему власть над Пределами.
– Даже я понимаю, что это безумие! – Спотыкаясь, я пошел к тому месту, где лежал мелнибониец. Теперь он выглядел так, будто просто спит. – Как мы можем остановить его?
– Возможно, его нельзя остановить, – тихо произнесла Уна. – Даже если он просто принесет эти два артефакта в Серые Пределы, это нарушит равновесие всей мультивселенной и приведет к уничтожению всех живущих и чувствующих существ.
– Один человек? – удивился я. – Один смертный может это сделать?
– Что бы ни случилось, – ответила она, – существует предсказание: судьба мультивселенной будет зависеть от действий одного человека. Это и вдохновляет Гейнора. Он считает, что именно он избран для столь почетного дела.
– А почему не он?
– Потому что для этого избран другой.
– И вы знаете, кто?
– Знаю.
Я ждал ответа, но она больше ничего не сказала. Прижалась к груди отца, слушая его сердце, проверила зрачки, как и я до этого. Покачала головой.
– Совершенно изможден.
– Ничего не поделаешь. Слишком много чародейства, даже для него.
Она свернула плащ и положила ему под голову. Странный, трогательный жест. Вокруг нас царили смерть и разрушение. Повсюду проливалась кровь, а дочь Элрика вела себя так, словно целовала ребенка перед сном.
Она подняла Буреносец и вложила его в ножны Элрика. И только теперь я понял, что все еще держу в руке Равенбранд. Уна нашла меч своего отца – Гейнор его бросил, когда клинок восстал против него: вместо того, чтобы придавать ему сил, он сжигал их остатки.
– Что ж, – заметил я, – по крайней мере, мы вернули меч.
Уна задумчиво кивнула.
– Да. Видимо, планы Гейнора изменились.
– Но почему Буреносец не питался его энергией раньше?
– Предав Миггею, Гейнор утратил ее поддержку. Наверное, он рассчитывал сохранить ее, даже отправив владычицу Закона в темницу. Но для поддержки герцогиня должна приложить свою волю, а Гейнор сделал все, чтобы этого не случилось.
Я услышал какое-то бормотание и посмотрел туда, где лежал Элрик. Он пошевелился. Губы складывали слова, издавали тихие звуки. Тревожные звуки. Звуки далеких кошмаров.
Уна прохладной ладонью коснулась лба своего отца. В тот же миг мелнибониец задышал спокойнее, тело его перестало подергиваться и дрожать.
Когда он открыл глаза, в них светились мудрость и ум.
– Наконец-то, – сказал он. – Все можно повернуть вспять.
Он коснулся рукояти рунного меча, погладил ее. Мне отчего-то показалось, что меч рассказывает ему обо всем, что случилось. Или же Элрик узнал об этом от меня с помощью телепатии?
– Может, и так, отец. – Уна огляделась, словно впервые заметила следы прошедшего боя. – Но, боюсь, на это потребуется гораздо больше сил, чем мы можем сейчас призвать.
Принц Мелнибонэ начал вставать. Я предложил ему руку. Он поколебался, но оперся на нее с выражением глубокой иронии на лице.
– Теперь мы оба цельные личности, – сказал он.
Все это мне надоело, и я нетерпеливо произнес:
– Мне нужно знать, какими качествами обладает этот Посох, или Чаша, или чем бы оно ни было, и какие свойства у Белого меча. Зачем мы пытаемся завладеть ими? Что они значат для Гейнора?
Элрик и Уна посмотрели на меня удивленно. Они не скрывали от меня информацию сознательно. Просто не подумали рассказать.
– Они упоминаются и в ваших легендах, – ответила Уна. – В том мире ваша семья охраняла их. Это долг вашего рода. Согласно легендам, Грааль – это чаша с волшебными свойствами: она может восстанавливать жизнь. Лишь рыцарь с искренней и чистой душой может держать эту чашу в ее истинном первозданном виде. А меч приносит своему хозяину истинное благородство, если используется во имя благородной цели. Его называли разными именами. Он был утерян, но Гейнор нашел его. Клостергейм привез его из Бека. Миггея сказала ему, что если он получит оба меча – Черный и Белый – и вместе с Граалем принесет их в Серые Пределы, то сможет подчинить своей воле все бытие. Сможет пересоздать мультивселенную.
Это было что-то невероятное.
– И он поверил в эту чушь?
Уна поколебалась, но ответила:
– Поверил.
Я задумался. Мы родились в двадцатом веке. Как можно верить во всю эту мистическую чепуху? Возможно, все это мне приснилось после того, как я послушал очередное напыщенное произведение в стиле «буря и натиск». Неужели я попал в оперы «Парцифаль», «Летучий голландец» и «Гибель богов» одновременно? Конечно, здесь невозможно было увидеть логику. Я не только разделял прошлое Элрика и его жизненный опыт в других мирах, но помнил и то, что случилось с тех пор, как я сбежал из нацистского концлагеря. С тех пор, как мой меч расколол скалу в Гамельне, я жил по чародейским законам.
Я расхохотался. Но не тем безумным смехом, как когда дрался с Гейнором, а просто, весело, с долей иронии над самим собой.
– Почему бы и нет? – сказал я. – Почему бы ему не верить во что захочется?
Глава девятнадцатая
За границей серых пределов
– Мы должны догнать Гейнора, – сказала Уна. – Нужно как-то остановить его.
– Его воины разбежались или погибли, – заметил я.
- Какой вред он может нанести?
– Огромный. В его руках до сих пор меч и Грааль.
Элрик подтвердил:
– Если поспешим, сможем остановить его, пока он не добрался до Серых Пределов. Если получится, то освободимся от его амбиций. Но Пределы изменчивы, говорят, они подчиняются человеческой воле. А если к этому приложится новая сила Гейнора…
Уна зашагала в тоннель и скрылась в тени.
– Следуйте за мной, – сказала она. – Я его найду.
Мы с Элриком устало оседлали коней. У каждого из нас висел на поясе Черный рунный меч. Впервые, с тех пор как все началось, у нас появилась реальная надежда схватить Гейнора до того, как он причинит вред. Возможно, я зря верил, что обладание мечом добавило мне самоуважения, но теперь я чувствовал себя равным Элрику. Не только из-за меча, а еще из-за того, что сделал с его помощью. Теперь я гордился, что могу рядом с мрачным принцем разрушения вести погоню за нашим родичем, способным уничтожить основы бытия.
