– Что он сказал, Улрик?
– «Фурн»? Я не знаю этого слова.
Он выдохнул еще пару бессмысленных объяснений о злой шутке закатного солнца и почти грубо протащил меня сквозь лесные заросли, пока мы не добрались до берега, где оставили каноэ. Бурный ветер нагнал туч со всех сторон, и их черная масса нависла над нами. На мое лицо упали капли дождя. Ветер поднял волны, вода почти покрыла узкую полоску берега. Нам повезло, что мы вовремя вернулись. Улрик практически швырнул меня в лодку, мы оттолкнулись от берега и налегли на весла, направляя каноэ во тьму. Но «Старуха» окрепла, бросая нас обратно к берегу. Казалось, ветер обладал разумом и сознательно мешал нам, поддувая сначала с одной стороны, затем с другой. Это было неестественно. И я инстинктивно прониклась к нему ненавистью.
Какие же мы безответственные идиоты! Я не могла думать ни о чем, кроме наших детей. Соленая вода обдавала кожу холодом. Весло цеплялось за водоросли, в воздухе вдруг разлился мерзкий запах. Я оглянулась через плечо. Ветер, казалось, совсем не потревожил лес, но тот наполнился каким-то призрачным движением, удлинившиеся в закатном свете и воздушной дымке тени преследовали нас, словно сквозь деревья пробирались великаны. Может быть, они охотились за юношей с растрепанными молочными косами, который бежал к воде, чтобы догнать нас?
Улрик крякнул и с тяжелым всплеском вонзил весло в воду, сумев сломать сопротивление этого ненормального прилива. Каноэ наконец вырвалось вперед. Ветер, словно кнутом, хлестал по нашим лицам и телам, толкал нас назад, но мы преодолели его. Вымокшие насквозь, мы оторвались от берега и отошли на некоторое расстояние. Но юноша все еще брел следом, не отрывая взгляда от Улрика, протягивал руки, словно боялся догоняющих его теней, и взывал о помощи. Волны с каждой секундой становились все выше.
– Отец! – Крик, похожий на птичий, смешался с завыванием ветра.
– Нет! – вскричал Улрик, будто от боли, когда мы наконец преодолели последний всплеск течения и вышли на глубокую воду. Вокруг все гудело, и я не понимала, завывает ли это ветер, море или люди, преследовавшие нас.
Я жалела, что не поняла, чего хотел юноша, Улрик же думал лишь о том, как добраться до безопасного места. Несмотря на ветер, туман стал еще гуще, чем прежде! Юный альбинос вскоре утонул в нем. Некоторое время до нас еще доносились обрывки слов, и, пока солнце не село, мы видели, как белые тени заполнили весь берег, затем все стало серым. Тяжело запахло озоном. Плач ветра затих, остался лишь плеск воды о борт лодки. Я слышала хриплое дыхание Улрика, который вонзал весло в воду, как заведенный, и делала все, чтобы помочь ему. На острове все произошло слишком быстро. Я не успела всего даже уловить. Что мы там увидели?
Кто этот мальчик-альбинос, который так походил на меня? Он не может быть моим потерянным братом-близнецом, он намного моложе. Почему же мой муж так испугался? За меня или за себя?
Холодный безжалостный ветер продолжал гнаться за нами. Мне хотелось схватить весло и отогнать его. Туман поднялся стеной, отрезав нас от ветра, который ревел и бессильно бился о новую преграду.
Теперь я чувствовала себя в большей безопасности, но совсем потерялась в тумане; Улрик же чувствовал направление лучше, чем компас. Как только ветер стих, мы быстро вернулись в нашу гавань. Благодаря приливу легко вышли из лодки на причал. Кое-как взобрались по деревянной лестнице на первую террасу. Я ужасно устала. Поверить не могла, что настолько вымоталась из-за короткого путешествия, но больше всего меня потрясло то, как испугался мой муж.
– Они не смогут поплыть за нами, – сказала я. – У них нет лодок.
В ярком свете современной кухни я почувствовала себя немного лучше. Сделала нам горячего шоколада, осторожно смешивая ингредиенты и пытаясь обдумать все, что произошло. Снаружи стояла темень, ничего не разглядеть. Улрик все еще не пришел в себя. Он обошел весь дом, проверил замки и окна, выглядывал в ночь, слегка приоткрыв плотно задернутые шторы, прислушивался к плеску воды. Я спросила, что он знает.
– Ничего, – ответил он. – Просто разнервничался.
Я заставила его сесть и выпить шоколад.
– Почему? – спросила я.
На тонком красивом лице отражались неуверенность и беспокойство. Он замешкался, словно вот-вот заплачет. Я взяла его за руку, села рядом и придвинула чашку. Слезы заблестели у него на глазах.
– Чего ты боишься, Улрик?
Он попытался пожать плечами.
– Потерять тебя. Что это все снова начнется. Мне в последнее время опять снились сны. Какая-то глупость. Но там, на острове, мне показалось, что это раньше уже происходило. И еще этот ветер, что-то в нем было такое. Мне все это не нравится, Уна. Я продолжаю вспоминать Элрика и все те кошмарные события. Боюсь за тебя, боюсь, что нас что-нибудь разлучит.
– Это что-то должно быть очень серьезным! – засмеялась я.
– Иногда мне кажется, что жизнь с тобой – это просто изысканный сон, что мой измученный разум просто пытается так компенсировать боль нацистских пыток. Я боюсь, что проснусь и увижу, что до сих пор нахожусь в Заксенбурге. С тех пор, как мы встретились, мне все труднее отличать сон от реальности. Ты ведь меня понимаешь, Уна?
– Конечно. Но я знаю, что все это тебе не снится. В конце концов, у меня же есть навыки крадущих сны. Если кто-то и может тебя заверить в этом, так только я.
Он кивнул, успокаиваясь, и благодарно пожал мою руку. Я вдруг поняла, что он переполнен адреналином. Что же такое мы увидели?
Улрик не мог объяснить. Он не тревожился, пока не увидел себя молодого в окне. А затем вдруг почувствовал, как время начало искажаться, соскальзывать, распадаться и выходить из-под нашего контроля.
– А если я потеряю контроль над временем и позволю Хаосу вернуться в мир, то потеряю тебя, а возможно, и детей, и все остальное, что у нас есть, что так ценно для меня.
Я напомнила, что я все еще с ним и утром мы прогуляемся в Инглиштаун, позвоним в школу Майкл Холл и поговорим с нашими любимыми детьми, которым очень нравится там учиться.
– Мы убедимся, что с ними все в порядке. И если ты все еще будешь чувствовать себя плохо, можем уехать в Рочестер и остановиться у твоего кузена.
Дик фон Бек работал в компании «Истмэн» и приглашал нас приезжать в любое время.
Улрик попытался справиться со своим страхом и очень скоро стал почти таким, как всегда.
Я заметила, что искаженные тени, которые мы увидели, похожи на вытянутых туманных великанов. А вот очертания юноши все время были очень четкими, словно только он находился в фокусе!
– Влияние тумана иногда такое странное, вроде миража в пустыне.
– Не уверен, что дело в тумане… – глубоко вздохнул Улрик.
По его словам, именно это искажение перспективы так его встревожило. Он будто снова окунулся в мир снов и магии. Упомянул и угрозы кузена Гейнора, которых до сих пор боялся.
