– Но Гейнор распался, – возразила я. – Разбился на миллион кусочков, миллион далеких воплощений.
– Нет, – ответил Улрик. – Я больше в это не верю. Гейнор, с которым мы дрались, был не единственным. Мне кажется, он восстановился. И изменил свою стратегию. Теперь он действует не напрямую. Такое ощущение, что он прячется где-то в нашем далеком прошлом. И это очень неприятно. Мне постоянно снится, как он нападает на нас со спины.
Его слабый смешок был необыкновенно нервным.
– Я ничего подобного не чувствую, – сказала я. – Хотя это у меня экстрасенсорные способности, а не у тебя. Обещаю: если кто-то к нам приблизится, я это пойму.
– Единственное, что я понял во сне, – произнес Улрик, – он теперь действует не напрямую, а через посредника. Из какого-то другого места.
Больше я никак не могла его успокоить. Я тоже понимала, что Вечного Хищника почти невозможно победить, поэтому те, кто знает его маскировку и методы, должны постоянно следить за ним. И все же Гейнором тут не пахло. Пока мы говорили, ветер усилился и завыл громче, он бился о стены, хлопал ставнями и визжал в печных трубах.
Наконец мне удалось отправить Улрика в постель, и постепенно он заснул. Измученная, я тоже уснула, несмотря на завывания ветра. Сквозь сон я смутно слышала, как ветер сделался еще сильнее и Улрик встал, но подумала, что он решил закрыть окно.
Проснулась я перед рассветом. Ветер все еще гудел на улице, но было слышно и кое-что другое. Улрика в постели не оказалось. Я предположила, что он все еще переживает о случившемся и поднялся, чтобы, как только рассветет, рассмотреть старый дом в бинокль. Но вдруг что-то грохнуло, и я тут же выскочила из постели и побежала наверх в одной пижаме.
Большая комната была пуста.
Повсюду виднелись следы борьбы. Стеклянная дверь на веранду распахнута, витраж расколот, Улрика нет. Я выбежала на террасу. У кромки воды разглядела какие-то смутные фигуры. Призрачные, словно мраморные, тела явно принадлежали индейцам. Возможно, они посыпали себя мелом. Я слышала о подобном ритуале индейцев лакота, поклонявшихся предкам, но не встречала ничего подобного в этих местах. Однако прямо сейчас меня не слишком беспокоило, кто они такие, – я увидела, как они затаскивают Улрика в большое каноэ из березовой коры. Невероятно: во второй половине двадцатого века моего мужа похитили индейцы!
С криками «Стойте!» я бросилась к серой воде, но они уже отчалили; брызги воды вызвали странные искажения в воздухе. Один из похитителей забрал наше каноэ. Мышцы перекатывались у него на спине, когда он двигал могучими руками. Тело блестело от масла, украшенная перьями длинная прядь спускалась по спине, словно рана. Лицо покрывала необычная боевая раскраска. Может, это «война скорби» – индейцы начинали ее, когда погибало слишком много воинов? Но зачем они похитили мирного белого мужчину?
Густой туман искажал их фигуры, и постепенно они исчезали из виду. Лишь раз я увидела широко распахнутые глаза Улрика, полные страха за меня. Индейцы быстро гребли в сторону Олд Стром. Ветер снова поднялся, взбивая воду, завихрения тумана складывались в пугающие образы. Затем похитители исчезли. И ветер ушел вместе с ними.
Инстинкты взяли верх над разумом. Во внезапной тишине я начала взывать к воде, к сестринскому разуму, который ощущала даже с берега. Она тут же откликнулась и с готовностью ответила на мою просьбу приблизиться. Если она и не посочувствовала, так хотя бы заинтересовалась мной. Вода хлынула в мое сознание, стала моим миром, и я продолжала торговаться, просить, умолять и предлагать одновременно, и все уложилось в несколько секунд.
Несколько неохотно мне позволили обрести обличье старой царственной повелительницы, которая лежала, недвижимая и мудрая, на глубине под течением, принимая знаки почтения от своих подданных в радиусе тысячи миль.
Потомки легендарных элементалей-прарыб, в фольклоре известные как Потерянные мальки, – сообщество щедрых душ, альтруистичных от рождения, и эта владычица была такой же. Ее огромные жабры лениво двигались, пока она размышляла о моей просьбе.
«Мой долг, – услышала я, – не умереть, но остаться в живых».
«Но жить можно, лишь совершая поступки, – сказала я. – Разве есть среди живущих те, кто ничего не делает, а только существует?»
«Ты дерзкая. Иди, и пусть твоя юность сольется с моей мудростью и телом. И мы найдем существо, которое ты любишь».
Фвулетта, Мать-семга, приняла меня. Она понимала, с какой опасностью я столкнусь.
Столь древние души пережили рождение и смерть планет. Они от природы отважны. Она позволила мне плыть на огромной скорости, чтобы догнать каноэ. Как я и думала, они направлялись не к острову, а прямо в водоворот. Я чувствовала, как течение затягивает меня в воронку, но была слишком опытной, чтобы бояться. У меня плавники. Это моя естественная среда. На протяжении миллионов лет я проплыла тысячи течений и знала: они могут навредить, только если ты будешь с ними бороться.
Вскоре я обогнала каноэ и направилась к поверхности, готовая перевернуть большую лодку и спасти Улрика. Такая же длинная, как и их судно, я не ожидала никаких препятствий и собиралась подпрыгнуть прямо под их днищем. Но, к моему смятению, напряженный хребет мой встретил мощное и неожиданное сопротивление. Каноэ оказалось намного тяжелее, чем выглядело. Я перевела дух. Пока я приходила в себя от удара, лодка клюнула носом, словно ее захватил водоворот. Все вдруг резко изменилось, и у меня не осталось выбора. Я последовала за судном, которое засасывало в воронку. Мое податливое тело выдержало напряжение и давление воды, но и лодка, что, казалось, вот-вот развалится, уцелела.
Сидевшие в ней крепко держались за борта, чтобы их не выбросило наружу. Я хорошенько их разглядела. Их лица с тонкими чертами, свойственными местным лесным индейцам, отличала мертвенная бледность, хотя и не альбинизм. Черные волосы, смазанные жиром, гребнями возвышались на бритых черепах. Взгляды черных сверкающих глаз устремлялись в самое сердце водоворота, и я поняла: они сознательно плывут туда! И мне нужно последовать за ними.
Мы погружались все глубже и глубже в бело-зеленый поток, вокруг поднимались огромные валуны и каменные колонны, и в непостоянной воде размер их непрестанно колебался. Это не естественный природный феномен; я сразу поняла, что перешла из одного мира в другой. Мне становилось все сложнее ориентироваться – валуны меняли форму и размер прямо на глазах, – но я делала все возможное, чтобы продолжать погоню. А затем передо мной возникло нечто размером с «Титаник» – и я ощутила удар по голове. Я тут же ослабела. Забила хвостом, чтобы удержаться. Но другое течение выталкивало меня на поверхность, хотя я и пыталась нырнуть глубже.
Больше не в силах погружаться, измученная, я позволила течению вынести меня к берегу. Фвулетта поняла, что у нас ничего не вышло. Казалось, ей было жаль меня.
– Удачи, сестренка, – сказала она.
Мать-семга возвратилась в свой мир с больной головой, но по какой-то причине, известной лишь ей одной, в благодушном настроении.
