Это предложение из пяти слов. Вот вам еще пять слов. Предложения из пяти слов прекрасны. Но несколько подряд звучат монотонно. Послушайте, что здесь тогда происходит. Текст начинает все больше утомлять. В ушах начинает уже гудеть. Это звучит как заевшая пластинка. Ушам требуется некоторое разнообразие. Теперь слушайте. Варьируя длину предложения, я создаю музыку. Музыку. Текст поет. У него приятный ритм, живость, гармония. Я использую короткие предложения. И я использую предложения средней длины. А иногда, когда я уверен, что читатель отдохнул, я буду использовать предложение большой длины, предложение, которое пышет энергией и строится на импульсе крещендо, бое барабанов, грохоте тарелок – звуках, которые говорят: «Слушайте это, это важно».
Таким образом, пишите, сочетая короткие, средние и длинные предложения. Создайте звучание, которое будет радовать слух читателя. Не просто пишите слова. Сочиняйте музыку.
ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАДАНИЯ
1. Перечитайте вашу недавнюю работу и проверьте длину предложений. Комбинируя предложения по длине либо разбивая их, задайте ритм, который в большей степени соответствует тону и теме повествования.
2. Читая ваших любимых авторов, выясните больше о длине предложений у них. Помечайте короткие и длинные предложения, которые считаете действенными.
3. Большинство писателей считают, что серия коротких предложений чересчур торопит читателя, но я утверждаю, что они замедляют читателя, и все из-за этих знаков остановки. Обсудите данный эффект с друзьями и посмотрите, сможете ли вы прийти к согласию.
4. Прочитайте несколько детских книг, особенно книг для самых маленьких, чтобы понять, сможете ли вы оценить, как изменение длины предложения влияет на читателя.
Инструмент 19. Меняйте размер абзацев
Делайте абзацы короткими или длинными – или наоборот, – исходя из ваших целей
В обзоре The New York Times критик Дэвид Липски атакует автора за то, что тот включил в книгу на 207 страницах «более 400 абзацев из одного предложения – четкий сигнал бедствия, распознаваемый как читателями книг, так и сортировщиками бумаги». Но отчего возник сигнал бедствия? Ответ: скорее всего, от путаницы. Большие части рассказа должны подходить друг к другу, но маленькие части также нуждаются в некоторой сцепке. Когда большие части подходят друг к другу, мы называем это хорошее ощущение согласованностью; когда предложения согласованы, мы называем это связностью.
«Этот абзац, по сути, является единицей мысли, а не длины», – утверждает британский филолог Генри Фаулер в своем незаменимом «Словаре современного использования английского языка», который он составил в 1926 году. Это подразумевает, что предложения в абзаце должны последовательно выражать общую мысль. Это также означает, что писатели могут разбивать длинные абзацы на части. Однако они не должны ставить короткие и несогласованные абзацы рядом.
Итак, существует ли идеальная длина абзаца? Джоан Дидион, автор романа «Демократия»
[62], оспаривает наши предположения о размере абзаца:
Взгляните на это следующим образом.
Представьте себе восход солнца в то утро в среду 1975 года, каким его видел Джек Ловетт.
Из комнаты для операторов в аэропорту Гонолулу.
Теплый дождь на взлетной полосе.
Запах авиабензина.
Могут ли пять абзацев подряд быть такими короткими? Три из них – фрагменты предложения? Может ли часть предложения быть абзацем?
И снова я нашел ответы в «Словаре современного использования английского языка». С присущим ему здравым смыслом Фаулер начинает рассказ о том, для чего нужен такой абзац: «Суть абзаца – дать читателю передышку. Писатель говорит ему: “Вы это поняли? Если да, то я перехожу к следующему пункту”». Но какая передышка нужна читателю? Зависит ли это от темы? Жанра? Голоса автора? «Нет единого правила относительно оптимальной длины абзацев, – пишет Фаулер. – Череда очень коротких абзацев раздражает, так же как череда очень длинных утомляет».
В длинном абзаце автор может развить мысль или построить повествование, прибегая к множеству примеров на тему. В книге Ex Libris Анны Фадиман обычный абзац содержит более сотни слов, а некоторые – больше страницы. Такая длина дает писательнице пространство для развития интересных, живых мыслей:
Когда я читаю о еде, иногда достаточно одного слова, чтобы вызвать цепную реакцию ассоциаций. Мне, как страстному любителю обуви, которому необязательно видеть предмет своего вожделения, достаточно выхватить фразу «туфли-лодочки, 37-й размер». Когда я встречаю французское слово plein, означающее «полный», я тотчас переношусь во время, в котором мне 15 лет, и я, съев внушительную порцию запеченной курицы с эстрагоном, говорю своим парижским хозяевам, что я plein, а это прилагательное, как я потом узнала, применяется к беременным женщинам и коровам, которых нужно подоить. Слово «куропатка» забрасывает меня на десять лет назад, в экспедицию в канадскую Арктику, во время которой специалист по белым медведям, озверевший от консервированных бобов, подстрелил полдюжины куропаток. Мы их ощипали, зажарили и с таким самозабвением обглодали косточки, что я сразу поняла: никогда, никогда в жизни я не стану вегетарианкой. Иногда одного сочетания букв «кур» достаточно, чтобы обрушить на меня ностальгическое чувство вины и жадности. Я, возможно, единственный человек на свете, у которого текут слюнки при виде слов «пищевое отравление».
Писатель может использовать короткий абзац, особенно после длинного, чтобы внезапно и резко остановить читателя. Рассмотрим этот отрывок из романа «Башни-близнецы»
[63] Джима Дуайера, опубликованного в The New York Times, где идет речь о группе мужчин, которые пытаются выбраться из застрявшего лифта во Всемирном торговом центре, используя в качестве инструмента только швабру для мытья окон:
Они и подумать не могли, что их жизни будут зависеть от простого инструмента.
Через 10 минут живой голос передал по внутренней связи скупое сообщение. Произошел взрыв. Затем динамики замолчали. В кабину лифта начал проникать дым. Один мужчина проклинал небоскребы. Мистер Феникс, самый высокий из нас, инженер, потолкал люк в потолке. Остальные пытались открыть двери лифта, разжимая их длинной деревянной ручкой швабры для мытья окон.
Но выхода не было.
Этим приемом – абзацем из четырех слов после одного из 51 слова – не стоит злоупотреблять, однако он помогает создать эффект неожиданности.
Массивный абзац может выступать в качестве мини-повествования, истории, которая разворачивается в середине, как это сделано в романе Дай Сы-цзе «Бальзак и портниха-китаяночка»
[64]:
