Петр ничего не отвечает, садится за стол, по-деловому откидывается на спинку стула и достает из бокового кармана своей дерматиновой куртки плоскую бутылку виски. Из другого кармана вынимает большую стопку и наливает в нее виски.
– Вам я это не предлагаю, – серьезно говорит он и тут же опрокидывает в себя содержимое стопки. Наливает вторую дозу и молча проделывает то же самое.
– Ты бы хоть закусывал, что ли. Еще шкафы прибивать. Или уже забыл, зачем приехал? Вот злодей!
Наташа вся кипит. Но понимает, что его лучше сейчас не трогать.
А меня разбирает смех. Она смотрит на меня и тоже смеется.
– Да ну его… Давай, Ленок, еще чайку, а?
Когда через несколько минут Петр встает и, шатаясь, выходит из комнаты, я не могу удержаться от вопроса:
– Господи, где ты этого Шарикова откопала?
– Понимаешь, он друг детства моего мужа. Приехал сюда подработать на стройке, нелегально, конечно. Жизнь сейчас у нас, сама знаешь, какая. У них тут бригада сколотилась… Кто ж знал, что он так напьется…
Мы снова пьем чай.
– Знаешь, Ленок, эмиграция – это школа выживания. Английский язык здесь – это не профессия. Это просто жирный плюс. Но не более. Кем только я не работала! И убирала, и за детьми присматривала, и уроки русского языка давала, и английского, и переводы, и «телесеил». Кручусь, как только могу. А что делать? Я ведь одна. Тут хотя бы дети смогут по-человечески жить.
– А «телесеил» – это что?
– Как, ты не знаешь? Тут в Лондоне почти все русские через этот «телесеил» прошли. Я многих поэтому и знаю.
– Ну, я в Лондоне не жила. Это что, продажа по телефону?
– Ну, не совсем… Ладно, слушай. Сейчас расскажу. Петька все равно дрыхнет пока.
Наташа подливает себе чай и рассказывает.
Это было в начале 90-х. Была здесь фирма такая «Стерлинг инкорпорейшн». Один наш предприимчивый соотечественник и не менее проворный англичанин организовали компанию, которая предлагала российским предприятиям рекламировать их продукцию в Англии. И по желанию директора этих предприятий могли сами приехать в Лондон на встречу-семинар с британскими бизнесменами.
Для работы в компании знания английского языка не требовалось. Разрешения на работу тоже. Надо было только бойко и убедительно говорить по телефону. Вот это и называлось «телесеил».
Сняли несколько офисов, дали объявление о работе в русской газете, поставили столы, подключили телефоны, достали русские справочники. И наши сограждане, болтавшиеся в Лондоне в поисках заработка, слетелись к ним как осы на мед.
И пошло и поехало…
– Алло, девушка! Это Н-ский комбинат химволокна? А директора можно попросить?
– Нет директора, – резали на том конце провода.
– Алло, девушка, одну минутку. Не вешайте трубку, – пытался задержать секретаря агент, чтобы успеть выложить главный козырь. – Это вас из Лондона беспокоят, из компании «Стерлинг инкорпорейшн».
–…
Молчание было знаком полнейшего ступора, в который вошла секретарша, услышав, что звонят из Лондона.
– Будьте так любезны, а когда мы могли бы переговорить с директором? – уже тоном победителя спрашивал агент.
– Не вешайте трубку, – теперь кричала уже секретарша, боясь потерять Лондон, и по селекторной связи быстро вызывала директора. – Иван Петрович, вас! – И с придыханием: – Из Лондона звонят!
Следующим вставал по стойке смирно директор. Однако, имея большой опыт руководящей работы, тут же придавал своему голосу необходимую солидность.
– Слушаю вас. Так… так… Какая компания? Танечка, записывай… Стервинг корпорейшн… Что, что? Стерлинг инкорпорейшн? Извините, плохая связь. Да… да… Так что вы предлагаете?… Будете нас рекламировать? Конечно, конечно заинтересованы…
Дальше выкладывались цифры оплаты услуг компании. Реклама в ежегодном справочнике – три тысячи фунтов. Поездка в Лондон одного человека на трехдневный семинар, включая три ночи в пятизвездочном отеле, тысячу фунтов наличными на расходы и культурную программу – десять тысяч фунтов. Всего – тринадцать тысяч.
Предложение было заманчивым. Цен директор не знал, деньги заводские, да еще в собственный карман тысяча перепадет.
– Так что, согласны?
– Согласны, согласны, – кивал директор, боясь упустить такую возможность.
По факсу посылали договор. Директор подписывал. Деньги переводились в течение трех дней.
От такой сделки агент получал честно заработанные двадцать процентов. Сдавал договор менеджеру и начинал ловить нового клиента.
А в Лондон на семинар уже ехали директора. Для них накрывали огромные фуршетные столы. Приглашали англичан на роли бизнесменов. Показывали толстые справочники, где должна появиться реклама. Возили на экскурсии и развлекали всеми возможными способами.
Иваны Петровичи и Василии Степановичи три дня не просыхали. Не успевали переварить все обрушившееся на них. Покупали какие-то тряпки, безделушки, сувениры – и все пролетало в один миг. После возвращения в свою глубинку в памяти оставались фешенебельные апартаменты, роскошные магазины, необыкновенный город. Что ж, поездка явно удалась. Побывали в Лондоне!
Ну, а как же бизнес? Когда понимали, что их ловко прокатили, было уже поздно. И помалкивали, чтобы не показывать свою наивность и глупость. Да и делов-то! Ведь деньги были государственные…
А вот агенты в Лондоне, знали ли они, чем занимаются? Первое время полагали, что честно работают. Когда через три месяца оставались неоплаченные счета, менялся офис, номера телефонов, и бизнес продолжался as usual
[23], люди начали догадываться. Но кто от денег откажется?
Компания просуществовала почти шесть лет. Это была ловкая афера, порожденная началом новой эры. На огромном постсоветском пространстве было где разгуляться. И очередной великий комбинатор, хорошо знавший менталитет советских людей, неплохо поживился…
– Ну вот, Ленок, и я там был, мед-пиво пил. По усам текло, а в рот не попало. Именно так это и называется.
– Ну, не горюй, Наташкин. Все временно… У тебя хорошо, но нам с Женькой еще домой ехать.
– А я и не горюю. Знаешь, жизнь – это беспроигрышная лотерея. Разыгрывается все: деньги, болезни, слава, страдания… И в жизни все непросто. У всех она складывается по-разному. Вернее, мы ее сами складываем по-разному. Поэтому многое зависит от нас самих. Я сейчас нового тебе ничего не говорю, а повторяю то, что ты и все знают. Но если бы я сидела в своей дыре и ничего не делала, то все было бы значительно хуже… Вот жалко только, шкафы не прибили. Да уж ладно. Может, супостат проспится, тогда…
С Наташкой я дружу до сих пор. Кстати, надо бы ей позвонить.
