– Что тебе говорить, ты все равно ничего не поймешь, Гнидхен. Рожденный ползать летать не может… Я его люблю!
– А гуляешь зачем? Вот если я это делаю, так потому что Витька мой сам хорош. А твой Мишка совсем другой.
– Вот именно. Поэтому я душой и сердцем всегда с ним!
– Ну, Софка, ты и стерва!
– Да сама знаю! – и они обе громко, беззаботно расхохотались.
С открытого балкона послышался грубый окрик:
– Тонька, домой!
– Черт, надо идти, – сказала Тонька, – а то Витька уже беситься.
Тонька выскочила на балкон, спиной легла на перила и, заглядывая наверх, крикнула:
– Ну, чего ты разорался? Иду… Ладно, Соф, я пошла.
Она загасила сигарету и выскочила из квартиры.
2
Тонька работала на комбинате «Химволокно» во вневедомственной охране, а проще говоря, дежурила сутки через трое. Сладко спала по ночам в маленькой каморке, охраняя комбинатовский склад. Денег было немного, зато было много свободного времени. А что еще нужно молодой женщине, у которой семья? Да и делать она больше ничего не умела со своим средним, с горем полученным образованием, хотя была далеко не глупа. Она обладала врожденной интуицией и внутренним тактом, который, однако, проявляла весьма избирательно. Тонька могла быть совершенно разной, противоположноразной: и грубой, и вежливой, и умной, и глупой, порой воспитанной, а порой нет. Но она не была ни жадной, ни злой, ни коварной. С Софкой их объединяли возраст, взбалмошность и близкое соседство. Обе они с семьями въехали в этот новый шестнадцатиэтажный дом на Березняках полтора года назад, познакомились и сразу же близко сдружились, как это легко случается в молодости. Муж Тоньки Виктор был мастером по ремонту холодильников. Невысокий, коренастый, на полголовы ниже Тоньки, он все время подкалывал её с каким-то грубым простонародным юмором и погонял, как извозчик свою кобылу. Тонька в ответ периодически брыкалась, а иногда могла даже сильно лягнуть. Их девятилетняя дочка Люда пошла в маму – стройная, худенькая, с голубыми глазами, она взяла из ее внешности все самое лучшее.
Тонька тоже не запирала свою дверь, но только днем, когда Виктора не было дома. Она достала ключ, открыла замок и хотела незаметно проскользнуть на кухню, но Виктор услышал, что она пришла, и вышел в коридор.
– Что ты без конца вниз бегаешь? Ты скоро у нее жить будешь, – резко сказал он.
– Может, и буду, тебе какое дело?
– Ишь ты, язык свой распустила. Я же тебе сказал, когда я дома, чтоб ты туда не моталась.
На громкие голоса родителей пришла Люда и по-детски, желая чтобы все в семье было мирно и дружно, тут же утихомирила обоих:
– Папа, перестань немедленно, и ты, мама, тоже успокойся! Давайте уже обедать, я кушать хочу.
И они замолчали, повинуясь, словно волшебной силе, этому тоненькому голосочку, и больше, в течение вечера, не высказывали вслух своего раздражения друг к другу.
3
В онкологической больнице, куда Софка перешла на должность врача-лаборанта, работал врач-патологоанатом Сергей Петрович – солидный корпусный сорокапятилетний человек, с бобриком на голове, чересчур серьёзный, видимо, в силу своей профессии. То, что он просто зануда, Софка не заметила. Она заметила только то, что он не обращает на неё никакого внимания. Видя полнейшее равнодушие к своей особе и, непривыкшая к такому невниманию, Софка во что бы то ни стало решила добиться расположения сослуживца и вскоре так увлеклась, что уже не только считала, что влюблена в Сергея Петровича, но готова была поклясться, что любит его.
Специальность санитарного врача не удовлетворяла Софку – врач не врач, и работа в лаборатории последнее время раздражала своим однообразием. Изменить специальность на лечащего врача было сложно и долго, но это не пугало её. Софка по своей натуре трудностей не боялась. Но ей всегда нужен был интерес, который помогал свернуть даже горы. А тут как раз возникло увлечение личностью Сергея Петровича, и внезапно появившаяся возможность переучиться на патологоанатома, – не знала тогда, что это не последняя учеба – подтолкнула ее к принятию немедленного решения: она будет патологоанатомом.
Теперь она могла на законных основаниях проводить часть своего рабочего времени в анатомке рядом с Сергеем Петровичем. Она избрала его объектом своей любви, скорее, ее жертвой, и произошло это только потому, что Сергей Петрович продолжал не замечать её и никак не реагировал на женское кокетство. С азартом охотника, преследующего добычу, расставляла она оригинальные капканы и ловушки, ловко использовала коварные женские приемы и ухищрения, чтобы заманить ничего не подозревавшего коллегу в свои липкие любовные сети.
Сергей Петрович был порядочный семьянин – боже, как скучно! – имел двоих детей, пятнадцатилетнего сына и одиннадцатилетнюю дочь – у всех дети – и каждый день ходил на работу – все работают – которая его вполне удовлетворяла. Никаких других занятий, кроме дом-работа-дом он не имел и, всецело сосредоточенный на этой простой и естественной формуле своей жизни, не помышляя ни о чем другом, совершенно не замечал томящейся от его бездействия хорошенькой сотрудницы, готовой в любую минуту, только помани её пальчиком, буквально пасть к его ногам.
Часами по вечерам Софка просиживала с Тонькой у себя на кухне, обсуждая, как Сёзя – так стала называть она Сергей Петровича за глаза – сегодня на неё посмотрел, как произнес ту или иную фразу, как пропустил её в дверях, как попрощался. Она пыталась разглядеть во всех этих мелочах хоть какой-нибудь знак повышенного внимания к себе, или начинающий пробуждаться чувственный интерес.
В тот день они задержались в отделении дольше обычного. Сидели, пили чай среди пробирок, колб, чашек Петри, в опустившейся ранней ноябрьской темноте. Женская интуиция безошибочно подсказывала: сегодня или никогда, и, доставая запеченные в термостате бутерброды с сыром, Софка провела классический прием с головокружением. Сергей Петрович подхватил её, пытаясь помочь, но помощь уже была нужна ему…
После всего он как-то неловко отошел от неё, смущенный содеянным, поспешно собрался, поспешно проводил её до троллейбуса и так же поспешно, в смятении простился.
Софка была вне себя от счастья. Наконец «это» свершилось! Еще никогда в жизни ей не приходилось так долго кого-то соблазнять. Целых полгода потратила она на обхаживание своего ничем не примечательного сослуживца – и тем дороже была для нее сейчас эта победа.
Вечером пришла Тонька и, видя лукавые глаза и удовлетворенную улыбку подруги, сразу догадалась, что «это» произошло.
4
Через год Софка сдала экзамены и получила диплом патологоанатома. Немногое изменилось в её работе – теперь она рассматривала под микроскопом образцы биопсий, взятых у онкологических больных, и выдавала своё, часто роковое, заключение.
Михаил возвращался с гастролей – наступала все та же домашняя идиллия: он в кресле, она на диване; хлопоты по хозяйству – уборка, стирка, глажка, обеды; посещение и визиты родственников; помощь в приготовлении уроков. Он, казалось, не замечал ничего, увлеченный своими книгами, музыкой, репетициями, поездками. Да и что было замечать? Все было попрежнему: любящая и заботливая жена, Петенька со своими забавными «дурениями», в соседней комнате тихая, как мышь, падчерица, в меру помогающая по дому.
