Женька сгорала от детского любопытства. Сквозь грязное окно все было видно как в тумане, но Женька разглядела Васю, не спеша шагающего с портфелем в руках. Он озирался по сторонам, явно кого-то высматривая. Затем зашагал быстрее, возможно, кого-то увидел, и, не заходя на детскую площадку, скрылся за углом дома.
«Придурок», – расстроилась Женька и, пытаясь скорректировать ситуацию, вслух произнесла:
– Я же сказала: на площадке…
А внизу происходило следующее. Оглядываясь, Сивчиков заметил Олю, которая свернула к своему дому, и пошел ей навстречу.
Оля шла не спеша, раздумывая, идти ей на свидание с Васей или нет. И свидание ли это вообще? Так, что-то нацарапано на бумажке. Может быть, это даже не он писал. Наверно, лучше не идти. И ноги сами пошли к дому.
В этот момент она увидела идущего ей навстречу Васю.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – ответила Оля.
Это, пожалуй, был первый раз, когда они поприветствовали друг друга и замолчали.
Идиотская ситуация. Еще кто увидит из класса – будут потом смеяться. И, набравшись смелости, Оля выпалила:
– Я получила твою записку. Ну, говори, что хотел сказать, – и потрясла головой.
Сивчиков немного замялся и тихо спросил:
– Какую записку? Я ничего не писал.
Оля вспыхнула, заморгала ресницами и порывисто развернулась, собираясь уйти.
– Постой, – Вася схватил ее за руку. – Это я получил записку от тебя.
– От меня? А я ничего не писала…
– Так… Значит, нас кто-то разыграл.
– Это из твоего класса, Максимович.
Максимович слыл шутником, и он же передал Сивчикову записку. Тут была какая-то нестыковка.
– Возможно… – раздумывал Вася. – А какая разница? Знаешь, я давно хотел сказать тебе… – тут он на секунду остановился, собираясь с духом, и выпалил: – Ты мне нравишься. Давай с тобой дружить!
Оля зарделась розовым румянцем, руки вспотели, сердце бешено колотилось…
3
С этого дня Сивчиков после школы провожал Олю домой. Те недолгих полчаса, когда они прохаживались дворами спального района, они говорили обо всем на свете: о книжках, которые читали, об одноклассниках, с которыми сидели за одной партой, о невыученных уроках, о дружбе между мальчиком и девочкой и даже о любви.
Зимняя холодная погода часто загоняла их в парадное. Вася стоял возле Олиной двери, переступал с ноги на ногу, долго прощался.
– Может быть, ты зайдешь? – предложила однажды Оля, открывая ключом дверь.
– А у тебя дома никого нет?
– Мои еще нескоро придут. Заходи.
Вася зашел. Они сделали вместе уроки, он помог ей по физике и математике, и стал приходить каждый день.
Теперь, когда Софка возвращалась с работы, она часто заставала у Оли Васю. Он опускал глаза, стеснялся, но видно было, как он поглядывал на Олю, ловил каждый ее взгляд. Сама Оля ничего матери не рассказывала и не делилась. И о чем рассказывать? О том, что у нее с Васей любовь? Мама этого не поймет. Даже слушать не захочет. Скажет, что все это чепуха и недоразумение.
А Софка смотрела на них и думала: «Ну, прямо как брат и сестра, одинаково застенчивы и некрасивы. И всего-то по пятнадцать лет! Даже у меня кавалеры позже появились. Да ладно, пусть сидят вместе, за руки подержатся». И Софка привыкла к Сивчикову. Для нее он стал частью Олиной комнаты. И все Софкины подруги и младшая сестра Маша, когда приходили и видели Васю, знали, что Оля теперь делает уроки вместе с Сивчиковым.
Ростом Вася был не намного выше Оли, но широк в плечах и физически развит. Его мышцы налились и разбухли, над верхней губой наметился осязаемый пушок, голос стал глуховат. Он уже не был простодушным мальчишкой, дергающим девчонок за косички. Его возмужалость нравилась Оле. Когда он сидел с ней рядом, ее тело отвечало на его близкое присутствие. Низ живота твердел, жил собственной жизнью, а в груди периодически что-то ёкало. «Вот она какая, любовь», – думала Оля и полностью отдавалась этому новому для нее чувству.
Когда робкие прикосновения и невинные поглаживания перешли в страстные поцелуи и интимную близость, никто не знал. Они этого даже не заметили. Времени было достаточно и на любовь, и на уроки.
4
В один из майских дней, когда до окончания учебного года оставалось чуть меньше двух недель, Оля с Женей после уроков сидели во дворе в беседке. Пока Женька тарахтела о своем, Оля теребила в руках школьный передник, не отваживаясь спросить подругу о том, что волновало ее последнее время. Когда Женя, наконец, замолчала, Оля решилась.
– Жень, послушай… У тебя ж эти дела уже начались?
– Какие дела?
– Ну что, ты не понимаешь, о чем я?
– Ты имеешь в виду менструацию? – в лоб резанула Женька. – Так сразу бы так и спросила.
– Да слово такое дурацкое, неудобное.
– Да нормальное. А что, «месячные» лучше?
– Не знаю… Послушай, я не о том. А как часто они у тебя?
– Ну, раз в месяц, примерно. Что ты спрашиваешь, будто сама не знаешь? У тебя ведь то же самое.
– Ну да, только вот что-то не начинается.
– Задержка, значит. Такое бывает. Не переживай.
– Так уже четыре недели. Понимаешь, я бы не переживала, если бы…
– Что, если бы?
– Как тебе сказать… – Оля замялась. Ей хотелось все рассказать подруге, но она не решалась.
– Да говори уже! А то тянешь кота за хвост.
– Только не говори никому. Клянешься?
– Клянусь! – с чувством произнесла Женька, словно приносила присягу при приеме в пионеры.
– У нас с Васей любовь.
– Хм, – хмыкнула она разочаровано. – Будто я не знаю. А какое это имеет отношение к месячным.
– Ну, как ты не понимаешь! Со мной что-то не то. Меня тошнит по утрам, – Оля сделала невольную паузу. Уж больно страшно было произнести следующие слова. – Мне кажется, что я беременна.
– Да ты что!!! – Женька закрыла рот рукой. Глаза ее выражали изумление, а мозги усиленно заработали, пытаясь проникнуться связью между беременностью и любовью.
Последнее время она заметила какую-то перемену в подруге: глаза погасли и частая грусть проскальзывала в лице. Но Женька не придавала этому значения. Возможно, Олина мама взялась за ее учебу, и устроила обычный родительский террор перед окончанием учебного года. Но чтобы такое! У нее даже не нашлось, что сказать. Она молчала и смотрела на Олю. А Оля уставилась в пространство, и крупная слеза, собравшись у нижнего века, начала медленно скатываться по ее щеке.
Первой нарушила молчание Женька.
– Так, послушай, еще ничего не известно. Может быть, ты это все сама придумала. Успокойся. Для начала надо сходить к гинекологу.
