Итак, мы попрощались, и все, что мне оставалось, это ждать его звонка по возвращении в Киев.
Оставшиеся десять дней прошли очень быстро. После отъезда Ильи все осталось по-прежнему: Миша продолжал оказывать мне знаки внимания. Но теперь это скорее были дружеская забота и предупредительность, чем робкое ухаживание.
Я размышляла: если я действительно понравилась Илье, он мог бы на выходные приехать снова. Но, может быть, он занят и ограничился скупым приветом через брата, когда Миша на один день ездил домой. Правильно шутят – переспать еще не повод для знакомства. А мы и не переспали…
Но вот отдых подошел к концу. Миша тоже взял мой номер телефона. Вернее, мы обменялись телефонами. Вот она, разница между дружбой и ухаживанием. Я, между тем, не собиралась звонить ни одному, ни другому.
Илья позвонил через неделю после моего приезда домой. Все это время я уже корила себя за то, что пустила его переночевать. Ведь меня всегда учили простому правилу: чем более недоступна женщина, тем сильнее она желанна. Но как было тяжело следовать принципам, если человек тебе нравился.
Илья пригласил меня в кино. Субботний сеанс начинался в девять утра. Это удивило меня. Удивил и фильм, который он выбрал. Это была документальная лента известного советского кинорежиссера. Она несколько лет пролежала на полке и, наконец, попала в прокат, но шла только в одном кинотеатре и на одном сеансе. Не каждую девушку можно было повести на такой фильм. Илья посчитал, что меня можно, и не ошибся: фильм мне понравился.
И все же, наши вкусы отличались. Я увлекалась Кортасаром и Маркесом, ему нравились Стругацкие и Бредбери. Я предпочитала Челентано и Высоцкого, он часами мог слушать Юлия Кима и Окуджаву. В отличие от своего брата, он не писал стихи, но читал на память Есенина, Блока, Евтушенко и никогда не говорил о математике. На мой вопрос почему, он ответил, что это довольно скучно, и есть темы куда более интересные. Мне нравились его спокойствие, вдумчивость, неторопливость. Во всех отношениях он казался таким положительным.
Лето продолжалось, но Илья не баловал меня своими встречами. Он работал, и времени на свидания у него, очевидно, не оставалось. А может быть, он еще встречался с той девушкой, о которой упоминал Миша? Этого я не знала. Наши отношения не продвигались вперед. Сидя в кинотеатре, он брал мою руку в свою, но не обнимал меня и не пытался поцеловать. Но и я не торопила события.
В одну из суббот Илья пригласил меня к себе в гости. Я немного смутилась. Мне казалось, что на этой стадии отношений еще не знакомятся с родителями. А если Миша окажется дома? Но, а что собственно в этом такого? Почувствовав паузу, Илья тут же добавил, что все уехали на дачу, а у него есть интересные записи, и он предложил их послушать. Я согласилась.
Мне было приятно, что он позвонил, что пригласил меня в гости. Пожалуй, он все-таки хотел меня видеть. Возможно, я слишком много копалась в наших взаимоотношениях. Но виделись мы нечасто, и мои мысли между нашими встречами то и дело возвращались к нему.
Жил он в центре города, на Печерске, в добротном сталинском доме на тихой малолюдной улице. Мы поднялись на третий этаж.
– Проходи, – сказал Илья, пропуская меня в аккуратную переднюю.
Он снял обувь и надел тапочки. Я тоже сняла босоножки, но на предложение надеть тапочки, пожелала остаться босиком.
– Сегодня жарко. Мне так удобнее.
Я не люблю ходить босиком в чужой квартире, но и в чужих тапочках мне тоже некомфортно. В этой квартире, однако, было до педантичности чисто.
Он завел меня в небольшую комнату. Письменный стол, диван, стенка с книжными полками, проигрыватель, на полу небольшой ковер, на стенах – пара фотографий. Никаких сладких деталей или мещанских излишеств. По убранству комнаты было видно, что это культурная, образованная, словом, интеллигентная семья. Книги на письменном столе были аккуратно сложены двумя большими стопками. Линейки, ручки и карандаши лежали перпендикулярно книгам.
Почему я все это запомнила? Потому что совсем скоро я буду бывать в этом доме.
Илья предложил мне вишневый компот, приготовленный его мамой. Пока он ходил за компотом, я рассматривала книги на стеллажах. Многие корешки мне были хорошо знакомы по домашней библиотеке родителей, особенно из серии ЖЗЛ и «Литературные памятники». Пару полок были отведены книгам по математике. Отдельно стояли виниловые пластинки. Я взяла в руки первую попавшуюся – песни Окуджавы.
– Вот-вот, именно его мы сейчас и будем слушать, – сказал Илья, входя в комнату с маленьким подносом, на котором стояло два стакана с напитком насыщенного бордового цвета.
Он поставил поднос на стол и подал мне стакан с компотом. Затем взял стул, расположил его посреди комнаты перед проигрывателем и, указывая на него рукой, пригласил меня сесть.
Я села. Илья установил пластику на проигрыватель и опустил на нее лапку с иголкой. Легкое потрескивание сменилось незатейливой тихой мелодией.
Честно говоря, я никогда не была в восторге от Окуджавы. Его песни навевали на меня грусть. Я, как и большинство молодежи, предпочитала поп-музыку, стиль диско. Однако сейчас, в этой спокойной домашней обстановке, наедине с молодым человеком, в которого я была почти влюблена, искренние лирические песни Окуджавы оказались на удивление верным музыкальным фоном моему состоянию.
Илья сел на диван и молча слушал. Когда первая песня закончилась, он сказал:
– А что если нам выпить немного сухого вина? Будешь?
– Почему бы и нет, – ответила я. – Давай немного выпьем.
– Я сейчас. А ты пока посмотри вот это, – и он дал мне альбом с работами импрессионистов.
Тема живописи была мне немного ближе, чем творчество Окуджавы, поэтому я с удовольствием стала рассматривать знаменитые картины.
Илья принес бутылку сухого вина, откупорил ее и разлил вино по бокалам. В этот раз мы пили без тостов.
Уже давно стемнело, а мы все еще сидели и разговаривали. Я посмотрела на часы:
– О боже, уже полдвенадцатого. Мне пора домой.
– Я провожу тебя, – произнес Илья, сделал паузу и добавил: – А может быть, ты останешься? Уже так поздно. Мои приедут только завтра к вечеру.
Остаться? Да, мне этого хотелось. В конце концов, мы взрослые люди и живем уже в другом времени и по другим правилам.
Но мне кое-что мешало. Впрочем, если я сейчас уйду, значит, снова скажу ему нет. А мне просто хотелось быть с ним. И я решила остаться, а там будь что будет.
Когда я вернулась из ванной, Илья уже лежал и ждал меня.
– Иди сюда… – сказал он, протягивая мне руку.
Он нежно и медленно целовал меня, но я чувствовала жар его тела. Этот человек и в постели был спокоен и уравновешен. И все-таки мне придется его предупредить. Но как? И не доводя до рискованного момента, я тихо, словно прося, произнесла:
