«Уважаемый товарищ главврач!
Хотим довести до вашего сведения, что сотрудник кабинета лечебной физической культуры физиотерапевтического отделения нашей больницы, инструктор по лечебному массажу Лившиц И.В. ведет недостойную советского комсомольца деятельность, как на работе, так и во внерабочее время. Используя служебное помещение кабинета ЛФК, он принимает там частных клиентов на массаж и берет оплату за свои услуги. Также он берет взятки с пациентов больницы в виде коробок конфет, книг и т. п. и открыто намекает на материальное вознаграждение. В свободное от работы время он ходит на книжный базар, где скупает редкие книги, а затем перепродает их своим знакомым и сотрудникам больницы. Были случаи, когда он пытался продать на работе иностранные вещи, и не исключено, что он также занимается фарцовкой.
Однако это еще не все. Имея жену и шестимесячного ребенка и пользуясь служебным помещением, он приводит в кабинет ЛФК в вечернее время девиц легкого поведения и занимается там развратом…»
Дойдя до этого места, инженер остановился, чтобы перевести дух. Пот выступил у него на лбу. «Ну и дела!» – подумал он, но снова вернулся к чтению.
«…Такое аморальное поведение Лившица И.В. накладывает несмываемое пятно позора на всех сотрудников физиотерапевтического отделения, и мы надеемся, что партийная организация больницы и лично вы должным образом отреагируете на этот сигнал, и будет положен конец безобразию, творящемуся в коллективе больницы.
Группа сотрудников».
«Вот так номер», – сдвинув кепку на лоб, почесал в затылке инженер и решил, прежде чем выбросить эту бумагу, показать ее самому Лившицу, которого хорошо знал.
Пройдя мимо отделения травмы груди, он направился в первый корпус, где находился кабинет ЛФК. Приоткрыв дверь кабинета, он увидел ничего не подозревавшего Лившица, жевавшего бутерброд. Другой массажист Сергей был занят массажем, а методист Татьяна занималась дыхательной гимнастикой с больными.
Инженер вызвал Лившица в коридор, отвел его в дальний угол к окну, вытащил письмо и сказал:
– На, читай.
Лившиц потянул в себя носом, солидно кашлянул, будто приготовился к речи, вытер об халат жирные от бутерброда руки и стал читать. По мере чтения его бесцветные глаза наливались кровью, желваки напряглись, а левая рука сжалась в кулак и, если бы не обгрызенные от многолетней привычки ногти, они, возможно, врезались бы в ладонь, – такова была сила выплеснувшейся наружу злости.
– Откуда это у вас? – резко спросил он, закончив читать.
– Неважно откуда.
– Кто-нибудь еще это видел, читал?
– Значит, так, – наставительно сказал инженер, – это, кроме меня, никто не видел, и вообще, скажи спасибо, что я вовремя оказался в приемной у главврача и заметил это в еще неразобранной почте.
– Спасибо, – машинально повторил Лившиц и резко шмыгнул носом, проглатывая его содержимое.
– Так вот, – продолжал инженер, – порви на мелкие кусочки и немедленно выброси, но прими к сведению и учти, что дыма без огня не бывает.
– Спасибо, Василий Петрович, – с благодарностью сказал Лившиц, крепко пожал ему руку и, дождавшись, пока инженер уйдет, направился в туалет.
В туалете Лившиц зашел в кабину, закрыл за собой дверь на крючок и, под никогда не смолкавшие звуки вытекающей из бочка в унитаз воды, принялся снова читать письмо.
Кто это написал? Какая сволочь? Он лихорадочно соображал, перечитывая в очередной раз грязную анонимку. Деньги и конфеты дают всем и все берут. Книги? А что тут такого? Ну, достал новое издание Достоевского для Виктора Ивановича. Ну, не будет же заведующий баклабораторией анонимки писать. Чушь какая-то! Вещами многие потихоньку торгуют…
Когда Лившиц опять дошел до места о разврате, кровь с новой силой ударила ему в голову. Это уже чересчур! Ну, подумаешь, привел подругу как-то вечером. Не было места, куда пойти. Ведь никто не видел. Сам, дурак, потом Таньке с Серегой проболтался. А они еще сидели и ржали! Неужели они? Так ведь можно сказать, что это я все выдумал…
Лившиц предусмотрительно спустил воду и вместо того, чтобы порвать и выбросить письмо, спрятал его в карман халата и вернулся обратно в кабинет ЛФК.
Сергей с Татьяной сидели за столом и делали отметки в карточках пациентов. Лившиц со злобой посмотрел на них и положил перед ними письмо:
– Ваша работа?
Коллеги переглянулись, развернули бумагу и стали читать. Сергей закончил первым и, прерывая молчание, сказал:
– Знаешь, что я тебе скажу? Ты лучше задумайся над всем, что здесь сказано.
– А, так значит, вы? – торжествующе-ядовито произнес Лившиц.
– Ты чего? Нет, конечно, – ответила Татьяна за себя и за Сергея, хотя была уверена только в себе.
Она знала, что все, что было в письме, в общем-то, правда, но сказано в отвратительной форме. И еще она подумала, что некоторые детали знала только она и Сергей. А на прошлой неделе ее приятель Юрий шутя подколол Лифшица, и теперь вот эта анонимка, и он, конечно, будет думать на нее.
Примерно дней десять назад Юрий позвонил Татьяне и попросил помочь сделать электрокардиограмму его шефу, который собирался ехать работать заграницу. Проблемы с сердцем заставили его искать знакомого врача, чтобы написать необходимое в таких случаях положительное заключение. Тут его подчиненный Юрий вспомнил, что сделать электрокардиограмму можно у Татьяны в больнице. Он быстро договорился с Таней, но в назначенный день пришел сам. На удивленный взгляд приятельницы объяснил, что у шефа сегодня неотложные дела, а он, Юрий, очень хочет помочь. «Готов предложить свое сердце для электрокардиограммы шефа», – отшутился он каламбуром.
– Ведь никто меня тут не знает. Это обычный профосмотр. Я назовусь другой фамилией, вот и все, – убеждал он Таню и, не вникая в детали, она согласилась.
Юрий жил недалеко от больницы и иногда заходил к Тане на работу. Он был знаком с ее сослуживцами, и поэтому, когда Лившиц с важным видом профессора зашел в кабинет ЭКГ, недовольно заметил про себя: «Этого еще тут не хватало».
Лившиц шмыгнул носом, посмотрел на Юрия, лежавшего под проводами и присосками, и стал рассматривать только что заведенную на него карточку, где значилось другое имя.
– Ты что-то хотел? – спросила его медсестра Наташа, снимавшая электрокардиограмму.
– Да нет, ничего, зайду попозже, – ответил Лифшиц и вышел.
После электрокардиограммы Юрий вернулся в кабинет ЛФК поблагодарить Таню и увидел занятого массажем Лившица. Пальто пациента вместе с одеждой лежали на стуле, и Юрий понял, что больной был не из больницы, а «приходящий».
Татьяна как-то рассказала Юрию, что Лившиц обычно назначал цену за свое услуги по внешнему виду клиентов или по обстановке в квартире, куда его приглашали на массаж. Однажды Таня заболела, а накануне по ошибке захватила домой ключ от кабинета. Лившиц тогда заехал к ней, чтобы взять ключ, и окинув взглядом опытного оценщика комнату с румынской мебелью, сказал:
