– Не шевелись, а то могу нечаянно уколоть.
И Мисти задержала дыхание.
Ты чувствуешь?
При каждой встрече Питер давал ей очередной предмет бижутерии. Броши, браслеты, кольца и ожерелья.
С закрытыми глазами, в ожидании, Мисти сказала:
– Золотой. Золотой цвет.
Продевая пальцами булавку сквозь ткань, Питер отозвался:
– Теперь скажи мне три слова, которыми можно описать золотой.
То была старинная разновидность психоанализа, рассказал он ей. Изобретенная Карлом Юнгом. Она была построена на общих мотивах. Вроде самокопательной игры для вечеринки. Карл Юнг. Мотивы. Бескрайнее общее подсознание всего человечества. Джайнисты, йоги и аскеты – вот культура, в которой Питер рос на острове Уэйтензи.
С закрытыми глазами, Мисти назвала:
– Сверкающий. Дорогой. Приятный.
Питеровы пальцы защелкнули крошечную булавку броши, и его голос произнес:
– Хорошо.
В той прошлой жизни, на худфаке, Питер попросил ее назвать животное. Любое животное.
Просто на заметку: эта брошь была позолоченной черепашкой с большим треснувшим зеленым камнем вместо панциря. Голова и лапы были подвижные, но одной лапы не хватало. Металл так потемнел, что уже натер на сорочке черное пятно.
А Мисти оттянула ее от груди, разглядывая ее, любя ее без особой причины. Откликнулась:
– Голубь.
Питер отступил в сторону и махнул рукой, предлагая с ним пройтись. Они пересекали кампус, между кирпичных зданий, узловатых от плюща, и Питер сказал:
– Теперь назови мне три слова, которые описывают голубя.
Шагая рядом, Мисти попыталась вложить свою руку в его, но он сцепил их за спиной.
Шагая, Мисти ответила:
– Грязный, – сказала Мисти. – Дурной. Уродливый.
Ее три слова, описывающие голубя.
А Питер глянул на нее, закусив зубами нижнюю губу, его складочная мышца прижала брови друг к другу.
В той прошлой жизни, на худфаке, Питер попросил ее назвать водоем.
Шагая рядом, Мисти отозвалась:
– Морской путь Сент-Лоуренс.
Он оглянулся на нее. Остановился.
– Назови три прилагательных, которые его описывают, – сказал он.
А Мисти закатила глаза и ответила:
– Суетливый, торопливый и переполненный.
А Питерова мышца levator labii superioris подтянула верхнюю губу в насмешливой гримасе.
Шагая с Питером, она услышала от него еще лишь один последний вопрос. Питер сказал представить, что ты в какой-то комнате. Все стены белые, нет ни окон, ни дверей. Он попросил
– Расскажи мне в двух словах, как ты воспринимаешь эту комнату.
Мисти ни с кем до сих пор не встречалась настолько долго. Ей виделось, что это вроде замаскированных приемов, которыми возлюбленные узнают друг друга. Как Мисти знала, что любимый Питеров вкус мороженого был «тыквенный пирог», – ей не казалось, будто вопросы что-нибудь значат.
Мисти ответила:
– Временная. Перевалочная, – сделала паузу и закончила. – Сбивающая с толку.
В прошлой жизни, все шагая с Питером, не держась за руки, она услышала, как работал тест Карла Юнга. Каждый вопрос был способом сознательно достичь подсознания.
Цвет. Животное. Водный бассейн. Белоснежная комната.
Каждое из них, сказал Питер, это мотив, по Карлу Юнгу. Каждый образ отражает какую-то сторону личности.
Упомянутый Мисти цвет, золотой, – то, как она видит себя.
Она охарактеризовала себя, как «сверкающую», «дорогую» и «приятную».
Животное – то, как мы относимся к окружающим.
Она охарактеризовала людей, как «грязных», «дурных» и «уродливых».
Водный бассейн отражал ее половую жизнь.
Суетливую, торопливую и переполненную. По Карлу Юнгу.
Все наши слова выдают нашу руку. Наш дневник.
Не глядя на нее, Питер сказал:
– Твой ответ меня нисколько не удивил.
Последний вопрос Питера, про белоснежную комнату, – он сказал, мол, эта комната без окон и дверей характеризует смерть.
Смерть для нее будет временной, перевалочной и сбивающей с толку.
12 августа – Полнолуние
ДЖАЙНИСТЫ БЫЛИ сектой буддистов, которые утверждали, будто умеют летать. Умеют ходить по воде. Могут понимать любой язык. Говорят, будто они могли превратить дешевый металл в золото. Умели лечить калек и исцелять слепцов.
Закрыв глаза, Мисти слушает рассказ доктора обо всем этом. Она слушает и рисует. Она встает засветло, чтобы Грэйс заклеила ей лицо. Липкая лента снимается после заката.
– Считается, – говорит голос доктора. – Что джайнисты умели воскрешать мертвых.
Все это они могли делать потому, что мучили себя. Голодали и жили без секса. Именно такая жизнь, полная тягот и боли, давала им волшебную силу.
– Такое суждение называют «аскетизмом», – сообщает доктор.
В продолжение его речи Мисти молча рисует. Мисти трудится, а он держит нужные ей краски, кисти и карандаши. Когда она заканчивает работу, он меняет лист. Делает то, что раньше делала Тэбби.
Слава о джайн-буддистах шла по всем царствам Среднего Востока. На площадях Египта и Сирии, Эпира и Македонии, за целых четыреста лет до рождества Христова, они творили чудеса. Эти чудеса вдохновляли ветхозаветных иудеев и ранних христиан. Изумляли Александра Македонского.
Доктор Туше рассказывает дальше и дальше, говорит, что христианские великомученики были ветвью джайнистов. Святая Катерина Сиенская каждый день секла себя троекратно. Первый хлыст был за ее собственные прегрешения. Второй хлыст был за грехи живущих. Третий – за грехи всех умерших.
Святой Симеон был причислен к лику святых после того, как стоял на колонне, раздетый до основания, пока не сгнил заживо.
Мисти говорит:
– Этот готов, – и ждет новый лист бумаги, новый холст.
Слышно, как доктор снимает свежую картину. Говорит:
– Изумительно. Абсолютно вдохновенно, – его голос утихает, пока он несет ее через комнату. Доносится царапанье, когда он ставит карандашом на обороте номер. Снаружи океан, шипят и бьются волны. Он пристраивает картину у двери, – потом голос доктора возвращается, становясь ближе и громче, и спрашивает:
– Тебе снова бумагу, или холст?
Неважно.
– Холст, – говорит Мисти.
Мисти не видела ни одну из своих картин со времени смерти Тэбби. Она спрашивает:
