– Ну-ка, ну-ка. – Парень, не дожидаясь приглашения, прошёл в кухню. – Н-да, осушение проведено вполне успешно, но несогласованная ирригация моего потолка требует… требует… Вы что, плачете? Вы боитесь, что я выставлю вам счет? Собственно, это было бы вполне законно… Но что с вами?
Лика плакала молча, широко раскрыв глаза и даже не пытаясь вытереть текущие по щекам крупные соленые капли. Слезы скапливались на подбородке и срывались на еще влажный после потопа пол.
– Это вы столько наплакали, что ли? – спросил парень.
Лика помотала головой.
– Да у вас не шланг сорвало, у вас тут весь чердак на честном слове держится. Ну-ка садитесь и рассказывайте.
Глаза у него были такие же, как у его сенбернара: темно-карие, в золотистых искорках, понимающе-печальные. Лика посмотрела в них и вдруг действительно все рассказала. И про пуговицу, и про чудеса, и про ведьму с ее странными делами. Попутно они пили чай с отсыревшим при потопе печеньем, и к третьей чашке чая Лика даже начала понемногу улыбаться.
А потом в дверь позвонили.
На пороге стоял Сергей.
– Серёженька, какая радость! А я и не ожидала, что ты придешь. – Лика повисла у него на шее. – Тут столько случилось всего…
– Вижу, что не ожидала, – сухо сказал Сергей, заглядывая через ее плечо на кухню. – Это кто у тебя?
– Это Миша, сосед снизу. У меня трубу прорвало, он и пришел. Вот.
– Сосед, значит. – Сергей прошел дальше, хмуро окинул взглядом Мишу. – И давно это у вас?
– Что? – не поняла Лика.
– Вот это вот всё. С соседом.
– Да ты что, Серёженька? Мы вообще совсем недавно познакомились, случайно. У Миши собака…
– Ну, не скучайте тут с Мишей. И с собакой. – Сергей развернулся и вышел за дверь.
– Серёженька! – Лика выскочила на лестничную площадку как была, в тоненьком халатике и тапочках. – Ты не понял! Ты ничего не понимаешь!
Но Сергей даже не оглянулся. Лифта он дожидаться не стал, и через мгновение его ботинки дробно застучали по лестнице.
Лика понуро вернулась на кухню.
– Это твой парень? – спросил Миша.
– Похоже, что бывший мой парень…
– Да ладно, он успокоится, выслушает тебя…
– Он не выслушает. Он не такой.
– Но ты же ни в чем не виновата.
– Да, я ни в чем не виновата. Но я теряю работу, теряю парня, попадаю в рабство к ведьме, и все просто так, ни за что. Да?
– Нет. Не просто так. Я думаю, ты просто не умеешь защищаться, – сказал Миша. – Надо уметь отстаивать свое пространство…
– А ты что, тоже экстрасенс какой-нибудь?
– Нет, я врач. Точнее, пока еще студент, но уже кое-что понимаю…
– Понятно… Зря я тут с тобой разоткровенничалась…
– Не зря. Я попробую помочь. – Глаза у Миши стали совсем собачьими. Еще немного – и хвостом вилять начнет.
– Не надо. Уже помог.
– Послушай, а ведь я и правда помог. Если этот твой Сергей тебя бросил… то есть я надеюсь, что, конечно, нет… Но если вдруг да, то тебе нет нужды на ведьму батрачить. Все, что пуговица сделала, теперь разладилось. Ну и пусть! Ты теперь никому ничего не должна.
– Иди домой, Миша. Вот таким образом мне помогать не надо.
– Но ситуация же поменялась!
– Иди домой.
– Хорошо, я иду домой. За инструментами. Не оставлять же тебя без горячей воды.
– А у тебя есть такой шланг?
– Да, держу запасные, мало ли что.
– Спасибо…
Миша поменял шланг и даже оставил Лике разводной ключ на всякий случай, если понадобится.
«Бывают же такие жутко правильные люди!» – подумала Лика.
Он ушел, а Лика упала ничком на диван. Слезы лились сами собой, и сдерживаться теперь было не перед кем.
И вдруг Лика почувствовала чье-то присутствие. Она подняла голову. Посреди комнаты стояла… бабушка. Вот только была она какая-то полупрозрачная и словно подсвеченная голубоватым сиянием, а в остальном ничуть не изменилась. И даже головой качала, как обычно, если была чем-то недовольна.
– Бабушка? – еле выговорила Лика.
– Она самая. И что же это тут творится-то? – кивнул призрак.
– Ну, не знаю. Кажется, у меня неприятности…
– Вижу, вижу… Зря ты пуговицу мою ведьме этой отдала.
– Твою пуговицу?
– Ну а то чью же? Это наша семейная реликвия, она помогает накапливать силы. Три отверстия: энергия входит, выходит, опять входит и накапливается. А как ее тратить, ты уже решаешь сама. Принимает пуговица не всякого. И если тебя приняла, отдавать ее не следовало.
– Но я же не знала.
– Я пыталась раньше тебя предупредить, но никак не могла канал наладить. Эту пуговицу у меня выкрали, давно уже. И теперь я знаю, кто именно.
– Значит, надо ее забрать обратно. Но как?
– Это уж ты подумай, как. Но теперь ты все должна сделать сама.
– Сама?
Лика открыла глаза. В окно сквозь щель между шторами пробивалось звонкое утреннее солнце, никакой бабушки в комнате не было.
Все-таки это был сон или не совсем сон?
Лика подняла глаза и остановилась на бабушкиной фотографии, стоявшей в рамке на полочке серванта. На ней бабушка еще вполне молодая – в кокетливой шляпке на белых волосах, с лучиками морщинок вокруг глаз и доброй улыбкой. А на уголке воротника блузки у нее виднелось что-то вроде круглой брошки. Лика присмотрелась. Нет, это не брошка. Та самая пуговица. Странно, что при жизни бабушки она ничего подобного не замечала.
Значит, пуговицу выкрали. Скорее всего, это сделала еще старая соседка. Да только, видно, ни одна ведьма совладать с артефактом не смогла, не захотела пуговица исполнять их желания, вот её Лике и подкинули. Чтобы хоть какую-то выгоду поиметь.
Вызванная Гелеей для очередного поручения, Лика собралась с духом и сказала:
– Сергей от меня ушёл. Последний подарок от пуговицы исчез. Я больше не буду тебе помогать. Мне надо нормальную работу искать.
– Ну, милочка, Сергея я не забирала, – пожала плечами Гелея. – Сама накосячила, сама и разгребай.
– А зуб? А работу? Так это ты все испортила, ты? То-то вызнавала, что хорошего я от пуговицы получила…
– А какая уже теперь разница? – хищно улыбнулась ведьма. – Наш с тобой договор кровью связан. На три года.
– Есть разница. Это пуговица моей бабушки! Она моя! Отдай мне ее!
– С чего это ты взяла?
– Я сон видела.
– Со-о-он? – издевательски протянула ведьма. – И давно тебе вещие сны снятся?
