– Всё не так! – бросила ведьма. – Проваливай. Ты мне больше не нужна… на сегодня.
«Хорошо бы совсем, – подумала Лика, – но как тогда бабушкину пуговицу отыскать?»
Лика чувствовала, что начинает бесить ведьму одним своим видом, но про разрыв договора больше не заикалась. Убирала в квартире Гелеи как можно тщательнее, пытаясь найти что-то вроде тайника, но ничего такого не замечала. Неужели ведьма пуговицу на себе носит?
Лика очень старалась сдерживаться, даже если и видела что-то в хрустальном шаре, но однажды сорвалась. Клиентка пришла за отваром, прерывающим беременность, а Лика, уже достав нужные травы и медный котелок, вдруг посмотрела на нее и ужаснулась: искра жизни, светившаяся в женщине, была чистой и светлой, с какой-то особенной аурой. Неожиданно в сознании начали вспыхивать картинки: малыш растет, молодой человек учится в институте, ездит по стране волонтером-поисковиком, работает в МЧС, спасая десятки людей из-под завалов. Во время землетрясения в Ереване спасает ученого, который вскоре изобретет лекарство, излечивающее от красной волчанки.
– Убьешь ребенка – умрешь сама, – глухо сказала Лика.
Она соврала. Просто знала, что уговоры тут бесполезны. Только страх за собственную шкуру может помешать беременной свершить задуманное.
– Что? – попятилась женщина.
– Я предупредила.
Клиентка что-то залепетала и выбежала из квартиры как ошпаренная кошка.
– Ну всё, – сказала Гелея, – мое терпение кончилось. Убирайся!
– А договор?
– Нет никакого договора! – Гелея резко схватила Ликину руку и черканула по предплечью шипованным браслетом. На светлой коже проступили красные полосы. – Всё. Довольна? Разрываю договор. Пользы от тебя никакой. Одни расходы.
– Как скажешь, – и Лика ушла к себе.
С одной стороны, на душе у Лики полегчало. С другой – теперь до пуговицы и вовсе не доберешься. А еще надо срочно найти работу. Девушка включила компьютер и погрузилась в поиски.
– Хочу пиццу, – через час громко сказала она, отлипая от монитора.
И даже не удивилась, когда через минуту в дверь позвонил курьер. Расплатившись за обжигающе горячую «Неаполитанскую», Лика призадумалась.
– Как там бабушка говорила? «Ты всё должна сделать сама». А почему бы не сделать самой и пуговицу? Но у меня нет дрели… Хотя я же знаю, у кого она наверняка есть.
Лика подхватила пиццу и спустилась в квартиру этажом ниже.
Миша выглядел неважно.
– Что-то случилось? – насторожилась Лика.
– С Рубенсом что-то не так.
– Рубенс… Это который собака?
– Ну не художник же. Тому-то уже все равно.
Рубенс лежал на полу и грустно смотрел в пространство. Лика опустилась рядом с ним на корточки, провела рукой по шерсти.
– Вот так уже три дня… – вздохнул Миша. – А ты… зашла поделиться пиццей?
– Небезвозмездно. Мне нужна пуговица, – сказала Лика. – У тебя дрель есть?
– А что у них общего?
– Пока ничего. Пока только я. Так ты мне одолжишь дрель? И сверло.
– Давай лучше я сам. Что там надо сверлить?
Лика достала из кармана кругляшок металлического рубля.
– Вот это. Только сверло вставь, дальше я смогу. Я должна сама.
– Размер имеет значение?
– Нет. Просто небольшое, среднее… я не знаю.
– Очень точная инструкция. – Миша вставил сверло. – Рекомендую воспользоваться тисками, будет не так больно и крови меньше.
– Совет принимается.
Совместными усилиями они просверлили в монете три дырки.
Лика зажала рубль в кулаке. Острый край отверстия оцарапал кожу.
– Она теплая! – воскликнула Лика.
– Само собой, – откликнулся Миша. – Энергия трения от сверла в данном случае перешла…
– Посмотри! – Лика разжала пальцы.
На ладони лежала не монета с дырками, а та самая пуговица: с тремя отверстиями и со странными переплетающимися символами вокруг.
– Что это? – удивился Миша.
– Моя пуговица. Ее не надо было искать… – Глаза у Лики горели лихорадочным блеском. – Ее надо было сделать!
Она заглянула в комнату. Рубенс лежал на коврике и еле дышал. Печально посмотрел на девушку и снова закрыл глаза.
– Все-таки что с ним случилось? – спросила Лика.
– Может, и совпадение, но я думаю, что нет. Короче, на днях столкнулись с твоей ведьмой, и она прям воспылала любовью к четвероногим, обнимать Рубенса стала, за ушами трепать. А теперь он лежит и почти не встает.
– Блин.
– Что?
– Нет, ничего. У ветеринара были?
– Были. Ничего не могут найти, все вроде в порядке. А он еле дышит…
– Тебе с Рубенсом надо уехать, – сказала Лика. – Это все от Гелеи. – Она энергетическая вампирша. Я-то научилась от нее закрываться, а Рубенс не может. Да и я не сразу поняла, что делать. Уезжайте как можно быстрее!
– Нам некуда ехать.
Лика зажала пуговицу в кулаке.
«Я хочу, чтобы Рубенс выздоровел!» – мысленно сказала она.
Но ничего не произошло.
– С пиццей было проще, – вздохнула Лика. – Ой, она же остыла…
– Ничего, разогреем.
После чая с пиццей Лика ушла к себе. Пуговицу она повесила на шею, как кулон.
Сенбернар остался лежать в той же позе.
Однако только Лика угнездилась в своей постели, как послышался бабушкин голос:
– Иди прямо сейчас, немедленно. Утром будет поздно, слишком поздно.
Лика открыла глаза.
Стояла ночь. За окном, видимая сквозь сетку ветвей, плыла огромная полная луна. Ветки пытались ее удержать, но не могли.
Прямо сейчас – что? Что, бабушка?
Лика вспомнила про Рубенса.
Миша открыл дверь почти сразу – видимо, тоже не спал.
Перед ним стояла Лика в розовой пижаме со слониками и с прозрачной крышкой от кастрюли на голове. В руке у нее была большая сумка.
– Как Рубенс? – спросила она.
– Еле дышит.
– У тебя кастрюли с крышками есть?
– Д-да… А что?
– Вот. – Лика выложила содержимое сумки: шесть крышек разной величины от кастрюль и сковородок. – А это тебе, на всякий случай. – Она положила ему на кудри маленький выпуклый кругляшок с пипочкой.
Теперь Миша выглядел точь-в-точь как еврейский раввин.
– А это все зачем? – спросил он.
