…а ведь когда-то никто, кроме него, не был нужен.
* * *
Сонечка плакала. Пузатая сумка занимала всю табуретку, сверху восседал плюшевый слон. Юля делано улыбалась, большими пальцами ловя крупные прозрачные слезы на Сонечкиных щеках.
– Я буду приходить, по четвергам и субботам, как договорились! – в который раз пообещала она.
– Обязательно.
– И ты должна побывать у нас в гостях! Мама с папой очень обрадуются!
Юля механически кивала. Родители Сонечки, наверное, очень удивятся, когда к ним домой заявится незнакомая тетка, которую они в первый раз видят. Да и Сонечка, вероятно, забудет о санитарке, с которой провела две недели своей жизни. Таких коротких и таких важных.
– Звони мне. – Сонечка обняла Юлю, повисла на шее приятной тяжестью. – И я тебе буду звонить. И Дрёмушку не забывай кормить, ладно? Пусть другим тоже снятся хорошие сны!
Мир вдруг поплыл странными радужными кругами. Юля вроде бы моргала, но никак не могла смахнуть наваждение: палата переливалась, неожиданно громко и звучно запели птицы, лавандовый дух окутал, словно на цветущем лугу. И так ей стало хорошо, так уютно, как в детстве, за тощей спиной Лешего, самого лучшего друга в мире…
– Спасибо! – прошептала Сонечка, разжав руки.
Юля кивнула, просто потому, что попробуй она ответить, и слезы брызнули бы. А Сонечка подхватила сумку, вышла из палаты, оставив Юлю одну.
– Ты спасла ее, – заметил тихий старушечий голос с подоконника.
Юля оглянулась. Дрёма сидела, свесив ножки в войлочных ботиночках, и ловко перебирала спицами.
– Да-да, всё знаю, – закивала старушка. – Ей в кошмарах снилось, как она умирает. А сегодня чистенькая проснулась.
– Я что-то почувствовала, – пробормотала Юля, сама не понимая, отчего дрожит и еле на ногах стоит. Опору бы, опору. – Только что…
– Да-да, – повторила Дрёма. – Хоть и колдунья, да малехонька еще, чтоб самой смерть отпугнуть. А ты не подвела, вытащила, отвадила от нее черную гадину.
– Так она… – Юля прижала ладонь к груди, будто там еще тлело Сонечкино колдовство.
– Тебе ли дивиться? – хмыкнула Дрёма. – Подрастет, окрепнет, глядишь, и отплатит тебе добром.
Юля растерянно смотрела на незаметно упавшего с сумки слона. Дрёма права – ей ли не верить в волшебство? И все же, когда оно здесь, так близко, встает радугой посреди комнаты, дует в лицо теплым лавандовым ветром…
– Поэтому она меня помнит, да? – спросила Юля, поднимая глаза на Дрёму.
Но старушка уже исчезла. Подоконник опустел, и лишь крохотный полосатый шарф зацепился за трещинку.
Распахнулась дверь – в палату заглянула заведующая.
– Эй! Вот ты где! – всплеснула она руками. – Зайди-ка в ординаторскую.
Юля послушно поплелась следом. Неужто решили уволить? А может, заметили, что она Сонечке что-то подлила из странной на вид фляги?
По ординаторской гулял сквозняк, но в воздухе витал запах пота, как будто здесь недавно проводили совещание. Юля зашла, обернулась к заведующей, и тут грянуло:
– С днем рождения!
Юля обескураженно смотрела на коллег, которые хлопали, смеялись, говорили поздравления, но не слышала их. Вперед выдвинулся хирург-от-бога, улыбнулся так, что сердце обвила шелковая ленточка, протянул жухловатый букет.
– Вы с нами уже целых десять лет! – провозгласила заведующая. – Какая самоотверженность, какая преданность нашему нелегкому делу!
Юля плакала. Пожалел ее? Не простил, что отказалась? Наказал или благословил?
Все смотрели на Юлины слезы и думали – от счастья.
…а ведь когда-то ей хотелось, чтобы все было совсем по-другому.
Глава 3
Дверь за Юлей закрылась с пыльным хлопком. Убаюканный кот встрепенулся, вытянул вперед лапы, растопырив когтистые пальцы. Марго подвела черту под записями в блокноте и уставилась на пустое кресло, будто по-прежнему видела в нем одинокую, всеми забытую девушку, которой выпал шанс начать все заново.
– Еще кофе? – учтиво поинтересовался бармен.
– Как ты думаешь, – спросила его в ответ Марго, – она хотела бы все вернуть обратно?
Бармен посмотрел на нее сквозь отполированный бокал.
– Зачем? – равнодушно спросил он. – Теперь она будет как все. Так ведь проще.
Марго подошла к патефону, перевернула пластинку. Медленно, через сопротивление завела пружину. Такой, как все… Такой, как все, конечно, проще. Ни ответственности, ни мук выбора. Быть маленьким, незаметным, жить тихо и умереть с чистой совестью.
Печальная участь, одним словом.
– Вам жаль ее? – спросил бармен, чем немало удивил Марго: казалось, что ему не свойственно сочувствие.
«А ведь он недалеко ушел, – подумалось Марго. – Известно ли ему, как и зачем он оказался здесь? Или он точно так же живет, не подозревая, не страдая от беспомощности, принимая жизнь как должное?»
– Еще кофе, пожалуйста, – попросила Марго.
Дверь в подвал распахнулась как от удара, впустив смуглую девушку, знавшую свою красоту достаточно, чтобы уметь с ней обращаться. Морского цвета глаза сверкнули при виде камеры и застывшего в восхищении бармена.
– Так, журналюга, значит, – сразу ощетинилась посетительница. – Ну уж фигушки. Бесплатно только кошки мяучат.
– Присядь. – Марго невозмутимо указала на кресло. – Обсудим цену.
Девушка, поколебавшись, все же уступила. Музыка плавно текла сквозь нее, обнимая, успокаивая, маня на свою сторону.
– Ну и местечко, – пожаловалась гостья, опустившись в кресло. – Как через машину времени прошла, честное слово.
– В каком-то смысле так и есть, – улыбнулась ей Марго. – А ты хотела бы вернуться в прошлое?
Девушка непроизвольно спрятала руки между колен и поежилась. Будь ее воля, она, конечно, ушла бы немедленно, но музыка держала цепко, не вырвешься, даже если умеешь и знаешь побольше других.
– Хотела бы, – поняла Марго. – Тебе есть что исправить в прошлом. Как твое имя?
– Аниса, – призналась гостья. – Что вам от меня надо?
– Историю из прошлого.
– А вы сыщик, что ли?
Марго как бы мимоходом закатала рукава. Перламутровые руны налились красным и теперь полыхали закатным огнем.
Аниса побледнела, словно услышала необратимый диагноз. Голубые в зелень глаза забегали, губы сжались в упрямую дугу.
– Отпустите меня, – попросила она.
– Я ничего тебе не сделаю, – успокоила Марго. – По крайней мере, не сейчас.
Кот спрыгнул со стойки и беспардонно разлегся на коленях Анисы. Она невольно опустила ладонь ему на голову и кивнула сдаваясь.
