– Вот, так-то лучше. Я не хочу, чтобы ты превратилась в сосульку.
Его руки скользнули вниз по ее покатым плечам и по холмикам грудей. Тело Элли затрепетало от его прикосновений, и Стивен непроизвольно бросил взгляд на кровать, словно приглашавшую их посвятить остаток дня неспешным ласкам.
– Потом. После прогулки! – рассмеялась Элли и, ловко вывернувшись из его объятий, выскользнула за дверь. Она как будто прочла его мысли, и Стивен почувствовал себя слегка обескураженным.
– А здесь что? – спросил он, выходя из комнаты следом за ней и кивая в сторону еще одной двери в самом конце коридора. В отличие от дверей спален она была меньшего размера и более грубой.
– Наверное, ход на чердак.
– Наверное?
– Я так думаю. Она заперта, а где ключ, я не знаю.
Стивен шагнул к двери, нажал на ручку, но та не поддалась.
– Я же говорю – заперто!
– Интересно, что там, наверху?
– Какая разница? Наверное, пыльное старое барахло, которое свалили туда хозяева. Ну, что встал? Идем же!
Элли нетерпеливо потянула его за рукав, но, когда он повернулся, ее рука соскочила, и она, оступившись, невольно попятилась назад и наткнулась спиной на перила, ограждавшие площадку лестницы. В ее глазах промелькнул испуг, руки взлетели вверх. Мгновения тянулись как резина, потом вдруг понеслись с удвоенной быстротой. Стивен только и успел почувствовать, как похолодело от страха все внутри. В следующий миг он рванулся вперед и схватил Элли за свитер.
– Господи, Элли, осторожнее!
– Я… Прости, я не… – На глазах Элли выступили слезы. Казалось, она только сейчас поняла, чем все могло закончиться. Стивен перевел дух.
– Ты тоже меня, прости, но… ты меня очень испугала. Свалиться с такой высоты на каменный пол… Ты могла… – Он не договорил. Новый приступ страха лишил его дара речи.
Элли снова взяла Стивена за руку, сплела свои пальцы с его. Он в ответ несильно сжал ее ладонь, и она улыбнулась. Опасность была позади, и Стивен почувствовал, как по его членам растекается мягкое тепло. Оно прогнало прочь последнее напряжение, но пока они спускались по лестнице, Стивен снова и снова спрашивал себя, что могло случиться, если бы он оказался недостаточно проворным.
8
Стивен
Воздух снаружи оказался по-зимнему свежим, холодным, насыщенным запахом океанической соли и гниющих водорослей.
– Посмотри, какие большие!.. – сказала Элли, и Стивен, который возился с замком, стараясь получше запереть дверь, обернулся. Чуть запрокинув голову, Элли рассматривала зазубренную гирлянду сосулек, свисавших с козырька крыльца.
– Вчера, когда мы приехали, ты, наверное, не обратил на них внимания, – добавила она. – Видишь, какие они красивые?
Подняв руку, Стивен отломил сосульку поменьше. Когда он сжал ее рукой, толстая кожа перчатки чуть слышно скрипнула по льду.
– Если такая штука упадет кому-то из нас на голову, этому кому-то не поздоровится, – заметила Элли.
– Я думаю, такая сосулька может послужить превосходным оружием для идеального убийства, – сказал Стивен. – Достаточно воткнуть ее кому-нибудь в сердце, – проговорил он и непроизвольно взмахнул рукой, имитируя знаменитую сцену в ду́ше, – и немного подождать, пока лед растает… Никакого тебе орудия убийства, никаких отпечатков. – Он бросил сосульку в снег.
Все еще смеясь, они тронулись в путь. После непродолжительного спора на берег решено было не ходить, поэтому, спустившись с крыльца, оба направились к лесу. Океанские волны чуть слышно шумели далеко позади, поскрипывал под ногами снег. Крепко держа друг друга за руки, Стивен и Элли вступили в сверхъестественную тишину зимнего леса. Как только дом пропал за деревьями, их со всех сторон обступил ландшафт, похожий на великолепный рисунок черной тушью на белой бумаге. Белыми были и земля под ногами, и небо над головой, а линия горизонта почти перестала существовать, скрытая покрытыми черной корой стволами деревьев. Каждый шаг оставлял на снежной пелене неглубокую ямку, которая почти сразу заполнялась сыпучими кристаллами.
Да, здесь снег был совсем не таким, как мокрая бурая слякоть в городе. Здесь он был чистым, сухим, сверкающим. Ночной снегопад стер их вчерашние следы, словно они вовсе сюда не приезжали, тогда как в том же Центральном парке нельзя было найти ни уголка, который не был бы испещрен следами бесчисленных подошв и автомобильных шин, не испорчен песком, копотью и сажей, беспрерывно осаждающимися из воздуха. Здешний нетронутый снег служил еще одним напоминанием о том, в каком уединенном и безлюдном месте они оказались.
Что касалось леса, пусть и спящего глубоким зимним сном, то он был напоен молчаливой силой, которая полностью завладела их вниманием, пока они молча брели между деревьями. В глубине леса, впрочем, снеговой покров был не таким глубоким, как на открытом месте. Кое‑где из-под него даже проступали полоски земли, которые казались подсохшими болячками на алебастрово-белой коже.
Элли шла рядом с ним. Она держала Стивена за руку и, положив голову ему на плечо, с каким-то даже изумлением разглядывала плотно переплетенные ветви над их головами. Стивен, искоса на нее поглядывавший, догадывался, что она думает о чем-то важном, значительном, но о чем – он не знал, а сама она ничего не говорила. Порой в ее глазах появлялась вполне отчетливая мысль, но она так и оставалась у нее внутри, не облекаясь в слова. Стивену очень хотелось узнать, каков тот мир, что скрывается за ее выпуклым лбом и почему он порой кажется ей более привлекательным, чем мир этот, где они были вместе. Это желание понять, какова его роль в этом ее мире и насколько она значительна (или, наоборот, ничтожна), было для него внове. Встречаясь с другими девушками, Стивен никогда особенно не задумывался о том, что он для них значит, но с Элли все было иначе. Ах если бы только он мог завладеть ее вниманием полностью, без остатка!
– О чем ты думаешь? – спросил наконец Стивен.
– Мне почему-то вспомнилось одно стихотворение Сильвии Плат.
– И какое же?
– Оно называется «Любовная песня безумной девушки».
Вот и ответ, подумал Стивен. Ее голова наполнена стихами поэтессы, которая покончила с собой больше полувека назад. Что ж, с такой соперницей он вполне в состоянии мириться достаточно долго. В знак признательности он чуть сильнее сжал ее пальцы, и Элли улыбнулась в ответ, но порыв холодного ветра тут же унес ее улыбку в белесую мглу между деревьями.
– Почему-то мне казалось, что ты должна больше любить Эмили Дикинсон с ее готическим романтизмом…
– Эмили – гениальная поэтесса, и я действительно ее очень люблю, но… Сильвия Плат кажется мне ближе. Она обращается ко мне на более глубоком личном уровне.
И Элли снова погрузилась в собственные мысли, но то, что́ она только что сказала, напомнило Стивену, что, несмотря на их тесную душевную связь, ни он, ни она ничего не знают о прошлом друг друга.
