Алкоголь, тепло и уютное потрескивание дров в камине убаюкали его, но не до конца: Стивен словно пребывал в месте, где смешались сон и бодрствование. Он знал, что ослаблять бдительность нельзя ни в коем случае. Ему нужно оставаться настороже, чтобы отразить возможную атаку: ведь и крыса, если загнать ее в угол, способна броситься на врага.
И, вскочив с дивана, он зашагал из стороны в сторону по ковру перед камином. Измученное тело требовало отдыха, но стоит только сдаться, прилечь на диван и подсунуть под голову одну из этих мягких подушек… нет, придется потерпеть еще немного. А чтобы терпеть было легче, нужно выпить кофе. Крепкий кофе – вот то, что ему сейчас нужно! Кофе обострит чувства и поможет дождаться рассвета, а заодно нейтрализует действие выпитого виски. От чего-чего, а от алкоголя ему сейчас лучше воздержаться.
Предвкушая чашку крепкого и ароматного кофе, который он себе приготовит, Стивен повернулся, чтобы идти в кухню, но внезапно распространившийся в воздухе запах ванили и жасмина заставил его замереть на месте. О кофе было забыто. Мгновенно напрягшись, Стивен внимательно оглядывал гостиную. «Как она это делает? – подумал он. – Как ей удается разбрызгивать эти духи совершенно бесшумно?»
Он еще раз окинул взглядом комнату, надеясь увидеть включенный освежитель воздуха, но все розетки были либо пусты, либо к ним были подключены светильники или бра. «Может быть, здесь?» – подумал Стивен, заглядывая в кадку с фикусом в поисках электронного ароматизатора или чего-то подобного. Пусто.
Выпрямившись, Стивен шагнул к камину, когда какое-то движение за окном заставило его резко остановиться. Нет, не за окном, а в окне. Отражение. Руки у него похолодели, а сердце сжалось и затрепетало. Там, в стекле, отражался он сам, но он был не один. Позади него стоял еще кто-то, и это была женщина с копной курчавых рыжих волос. Стройная, совсем молодая, одетая в легкую блузку – точь-в-точь такую, в какой она была в тот день на утесе.
– Что тебе от меня надо?! – заорал Стивен. – Уходи! Прочь! Пошла прочь!
Ее губы дрогнули, произнося какие-то слова, но звук их затих где-то между тройных рам, где она жила.
– Ну извини меня. Извини. Это ты хочешь от меня услышать? Я же тебе сказал, что между нами все кончено, так зачем тебе понадобилось меня хватать? Ты сама виновата. Я… я не хотел. Я не собирался тебя толкать, но какого черта ты вцепилась мне в рукав?!
Ее рука медленно приподнялась, протянулась к нему – совсем как тогда, восемь лет назад, за несколько секунд до того, как он со всех ног бросился к своей машине. Стивен вздрогнул всем телом и вдруг ощутил сзади на шее какое-то слабое дуновение, легкое движение воздуха. Он резко обернулся, но позади никого не было. Никто не стоял за его спиной, никто не собирался на него нападать. Когда же Стивен снова повернулся к окну, ее отражение уже исчезло. Она ушла.
Стивен порывисто шагнул вперед, вздымая руки над головой.
– Я не виноват! – выкрикнул он и, сжав руки в кулаки, обрушил их на оконные стекла. – Не виноват! Это была случайность. Я не хочу из-за этого умирать, понятно? И да, я сожалею. Сожалею! Это ты хочешь от меня услышать?!
Ответа не было, и Стивен повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую. В гостиной по-прежнему никого не было, но поселившаяся в груди тревога не улеглась, напротив, она стала сильнее, и он снова вздрогнул. Его мечущийся взгляд перебегал с предмета на предмет, не в силах ни на чем остановиться. Что́ еще он может увидеть, если будет смотреть слишком пристально? Ответ на этот вопрос Стивен даже не пытался отыскать. Запустив обе руки в волосы, он боролся с подкатившей к горлу паникой. В других обстоятельствах он давно бы обратился в бегство, но сейчас бежать ему было некуда.
65
Стивен
Элли, несомненно, хотела свести его с ума, и она почти добилась своего. В том, что это именно она, Стивен был совершенно уверен, потому что для его сугубо практического ума альтернатива означала бы крушение всего, во что он до сих пор верил и на что опирался.
Виски!
Он схватил почти пустую бутылку за горлышко и уставился на нее в безмолвном ужасе. Что, если Элли снова его отравила, подсыпав что-то в бурбон? Или даже во все бутылки? Поднеся горлышко к самому носу, Стивен принюхался, но не обнаружил ничего подозрительного. Виски как виски… На стекле тоже не было никаких следов порошка, а на дне не плавали в янтарной жидкости ошметки не до конца растворившейся таблетки.
Это, однако, его не успокоило, и, бросившись на кухню, Стивен склонился над раковиной и засунул себе в рот два пальца. Он раздражал корень языка до тех пор, пока содержимое его желудка не хлынуло наружу, смешиваясь с оставшейся в раковине кровью. Смыв рвоту струей воды из крана, Стивен перевел дух. Он привык во всем полагаться на себя, привык доверять собственным суждениям и выводам, но Элли каким-то образом сумела лишить его даже этого.
Эта мысль пробудила в нем утихший было гнев, который быстро превращался в неконтролируемую ярость. Волна жестокой энергии прокатилась по его телу, руки непроизвольно сжались в кулаки, так что побелели костяшки. Взгляд его упал на стоявшую возле раковины бутылку с джином. Бутылка была испачкана ее кровью, словно деревянный идол в племени дикарей, которому перед походом принесли в жертву животное или человека. Она была слишком похожа на символ, на знак объявленной войны, и хотя умом Стивен понимал, что Элли ничего такого не имела в виду – скорее всего, не имела, – он уже почти не контролировал себя. Его ярость вырвалась наружу, и одним быстрым и точным движением он схватил бутылку за горлышко и с размаху разбил о край раковины. Засохшая на осколках кровь, растворенная в джине, тонкими ручейками поползла к отверстию слива, а Стивен смотрел на них сквозь застилавшую глаза багровую пелену ненависти и представлял, как он столкнет Элли с лестницы и как она, ломая кости и ребра, будет катиться по ступенькам вниз, пока не свернет себе шею.
Потом он бросил взгляд на свое отражение в окне кухни. Собственный вид – волосы растрепаны, одежда в беспорядке, лицо перекошено, глаза блуждают – подействовал на него отрезвляюще. «Надо взять себя в руки, – подумал Стивен. – Ведь я же не Элли, которая действует под влиянием беспорядочных чувств, эмоций, настроений, капризов. Я – мужчина и, следовательно, должен действовать рассудительно и хладнокровно».
Но чтобы действовать хладнокровно, ему прежде всего нужно успокоиться. А чтобы успокоиться, он должен отвлечься, занять чем-нибудь свой ум.
И он направился в гостиную, где в нише был устроен книжный шкаф. Остановившись перед ним, он пробежал глазами названия книг на полках. «Хладнокровное убийство» Капоте он отверг, хотя всегда любил ласкающую ухо прозу этого писателя. «Поминки по Финнегану»? Нет, тоже не то. А это что?..
Каждое название успокаивало его, замедляло пульс, так что в конце концов владевшие им убийственная ярость и стремление действовать улеглись, задремали до поры – до того момента, когда они ему понадобятся. Пальцы Стивена уже почти не дрожали, когда он взял в руки переплетенный в кожу том. «Дорогой Эсме – с любовью и всякой мерзостью и другие рассказы». Вот то что нужно, решил он. Нет ничего лучше, чем проверенная временем американская классика, когда нужно вернуть себе контроль над разумом и чувствами и подняться над примитивными инстинктами, которые разбудила в нем Элли.
