– Несмешно, – закатив глаза, сухо выплюнула Александра.
– А я и не шучу, если ты не заметила. А что скажет твой молчаливый напарник? – Джеймс слегка повернулся корпусом к Андрею и выжидающего на него уставился. – Или вы говорите по очереди? Ну знаете, враги в играх обожают любезно стоять в сторонке и дожидаться своей очереди вместо того, чтобы напасть толпой. Но вы на неписей не очень похожи, а мы все-таки не в игре. Хотя у меня иногда бывают сомнения относительно реальности нашего мира.
Александра решила не отставать от Джеймса: в очередной раз за вечер повернуться в сторону растерянного и потерянного в пространстве и времени Андрею заняло у неё не больше двух секунд. А вот Морозов за это время успел вжаться в спинку стула и вцепиться пальцами в края пластикового стула. По правде говоря, Александре казалось, что она застряла в очень плохом кино, где ей досталась главная роль, а не кресло режиссёра. Она еще никогда за свою жизнь не делала столько однотипных движений, как за последние несколько дней. Все, что Александра могла сейчас делать – это хмыкать, понимающе кивать и поворачиваться в сторону Андрея, чтобы выразить неудовольствие от его компании. Хотя сейчас Морозова ей было даже несколько жаль. Видимо, виной тому было шевелящееся в груди чувство симпатии к этому парню.
Морозов испуганно смотрел на Джеймса, его челюсть шла мелкой дрожью, а пальцы скребли ногтями по пластику.
– Я… Я не знаю. Я вообще не понимаю, что происходит.
– О, бедняжка первый день в этом мире, – насмешливо отозвался Джеймс, отрывая от куриной панировки кусочек и закидывая себе в рот. – Узнаю этот потерянный взгляд.
Андрей открыл было рот, чтобы ответить, и тут же закрыл. Что послужило тому причиной: выражение лица Джеймса или исходящие от него густые пряные волны, которые, казалось, можно было попробовать на вкус – Александра поскребла зубами по языку, пытаясь снять тонкую невидимую плёнку из корицы и чего-то травянистого, но безуспешно – сказать было достаточно трудно. Но уже через секунду от былого напряжения ни осталось ни следа, а Джеймс мило улыбнулся им обоим, отложил в сторону журнал и потёр в предвкушении руки.
– Ладно. Веди меня к своему другу. Я подумаю, чем ему можно помочь. Но сначала, – тон Джеймса сразу не понравился Александре, а когда тот еще и сделал многозначительную паузку, улыбнувшись и кивнув на три ведра с жареными крылышками перед ним, Звягинцева поняла, что они в очень больших неприятностях, – я съем вот это все. Можете тоже что-нибудь себе взять, потому что я делиться не буду.
***
– И чего вы от меня хотели?
– Ну… Чтобы ты на него посмотрел. Сказал что-нибудь.
– Хорошо. Я на него посмотрел. Дальше что? Могу посоветовать хорошего священника. Недорого берет за отпевание. Оно ему скоро понадобится. Да и было бы неплохо его соборовать. Если он верующий.
Сказать, что Джеймс было в квартире Александры неуютно, было бы очень сильным преуменьшением. С самого порога подъезда он вертел носом, кривил лицо и бурчал, что ему здесь не нравится. Он даже попытался сбежать, но идущий позади Андрей помешал ему это сделать. Что было причиной подобного поведения – оставалось загадкой. Александра могла только растерянно пожать плечами на вопросительные ужимки Морозова и втолкнуть Джеймса в квартиру.
– В смысле? – Андрей непонимающе моргал, переводя взгляд с Александры на Джеймса.
Тот склонился над удивлённым Стасом и приложил ко лбу последнего ладонь, недовольно поджав губы. Простояв так несколько мгновений, Джеймс отстранился от Вознесенского и обернулся на прилипшую к дверному косяку Александру. Она знала, каков будет диагноз, но все же слабая надежда в груди говорила, что возможно еще не все потеряно и надежда есть.
– Вы позвали меня посмотреть на почти мертвеца? – Джеймс развёл руками и отошёл подальше от восседающего посреди кухни на стуле Стаса. – Или ты хотела, чтобы я сказал, что могу помочь твоему парню? Увы, нет. И ты сама прекрасно это знаешь. Да, Александра Звягинцева?
– Стас не мой парень, я уже это сказала. Он был им. Когда-то. Но сейчас мы не вместе.
– А вот у меня есть несколько другие сведения. И о тебе. – Джеймс указал пальцем на Александру, а затем обернулся на Стаса, обведя его взглядом. – И о твоём так называемом «не парне». Вот только ни тебе, ни ему я помочь не смогу. Ему – уж точно нет. От этой болезни есть только одно лекарство.
Морозов встрепенулся, услышав слово «лекарство», и даже отлип от стены, которая оказалась достаточно дружелюбной. Как и кот Александры, разглядевший в Андрее идеального хозяина – им было легко помыкать и требовать еду раз в пять минут. Звягинцева на это обычно говорила «Заткнись» и продолжала работать. Морозов же оказался слишком сердобольным и оставить животинку голодной просто не мог. Надо бы сводить кота после всего к ветеринару – несколько килограммов за этот день он точно прибавил благодаря бабушке Андрею.
– Какое? – Морозов подался вперёд, почёсывая кота за ушком.
Джеймс раздражённо фыркнул, сложил на груди руки и закатил глаза.
– Смерть, мой маленький глупый зверёныш.
– Эй!
– Заткнись, оболтус. Это ведь все из-за тебя случилось, – Джеймс не задавал вопрос: он просто констатировал факт, словно лично присутствовал на том кладбище и все снимал. – Теперь тебе и разгребать.
Андрей, судя по напряженному выражению лица, проглотил заготовленные оправдания и нахмурился, почёсывая мурчащего кота за ухом.
– Ты сказал, что поможешь, – холодно бросила Александра, сжав ладони в кулаки.
– Я сказал, что я подумаю, чем можно ему помочь. Сколько уже дней прошло? – Джеймс выгнул бровь и махнул рукой на Стаса. – Он у вас холодный, как труп.
– А мне никто не хочет рассказать, что происходит?
Быть предметом обсуждения в разговоре, о котором ничего не знаешь, не понравилось бы даже Андрею Морозову. Но услышать низкий хриплый голос Стаса оказалось для Александры слишком болезненным. Она поморщилась, сжимая на груди ткань футболки, и сглотнула, отводя от Вознесенского взгляд. Александра чувствовала себя вором, которого поймали на месте преступления. И в этот раз ее добычей была жизнь Станислава Вознесенского.
– Стас, давай не сейчас…
– Давай не сейчас? – Стас подскочил на ноги с такой силой, что стул повалился на пол. – Что вы от меня скрываете, Сашка?
– Стас, послушай…
– Ты умрёшь через пару дней, – резко и бесцеремонно вклинился в разговор Джеймс. – Как-то так. Наслаждайся последними днями свой короткой и бессмысленной жизни. Можешь съездить в Сочи. Деньги тебе уже вряд ли понадобятся. Так хоть проведёшь с пользой время. Могу даже подсказать пару мест, где можно снять…
– Хватит.
Слово вырвалось из горла Александры колючим горьким комком. Ей даже пришлось негромко прокашляться, сжав ладонью шею, а на языке растёкся приторно-миндальный привкус лжи. Дышать стало тяжело, Александра хватала воздух ртом, скребла ногтями по коже и вжималась плечом в дверной косяк, находя его единственным, что могло удержать в вертикальном положении. А затем все прекратилось. Воздух ворвался в лёгкие взрываясь пузырьками альвеол, и Александра поняла, что все это время неотрывно смотрела в глаза Джеймса, такие карамельно-золотые, что ее собственные казались на их фоне бледными и пустыми.
