– Твой цинизм тут неуместен, Саш.
– Да я абсолютно серьёзна. И что, он ничего тебе не сказал по этому поводу?
– Сказал. «Ста-а-ас», – растягивая гласную пробасила Лера, явно снова изображая Диму. – И рухнул спать. Думала, съедем от его брата, так хоть жить нормально начнём. Так нет. Он и тут не даёт покоя. Вечно ощущение, словно его дух все время стоит у меня за спиной. Особенно, когда я работаю или готовлю. Иногда вообще кажется, что скрипят половицы. Ужасное чувство. Спасибо, хоть в душе такого нет.
– Да брось, – Александра тряхнула хвостом и бросила взгляд на Диму, – Стас бы не стал подглядывать за тобой. Особенно после смерти. Он же у нас верит в рай с сорока девственницами.
– Мы его уже расстроили, что ему это не светит, – хихикнула Лера. – Он немного ошибся образом жизни, чтобы рассчитывать на такое богатство после смерти. А вот квартиру надо будет проверить. У меня как раз есть знакомый молодой батюшка.
Александра дёрнулась, словно ее обожгло раскалённым утюжком для волос, а кожа над левыми рёбрами засаднила. Хотелось стянуть с себя всю одежду и расчесать небольшую выцветшую на коже надпись до крови, как если бы это могло облегчить боль. Увы, старые забытые всеми слова сейчас наверняка проступили с новой силой от слишком близкого нахождения Леры. А при упоминании священника и вовсе вспыхнули огнём. Однако, казалось, Лера этого не заметила, потому как мягко улыбнулась и продолжила:
– А вчера, вечером, около одиннадцати, я видела Стаса. Около нашего дома.
– В смысле «видела»?
Александра хотела искренне верить, что ей послышалось из-за шумящей в ушах боли, что Лера имела в виду что-то совершенно другое, но каждая клеточка мозга кричала, что это не так. И выражение лица собеседницы намекало на сомнения в слуховых способностях Звягинцевой.
– Ну, выглядываю я в окно, чтобы как обычно обсудить прохожих с мистером Бингли, – Лера закатила глаза в ответ на скептично выгнутую бровь Александры, считавшей, что назвать пса «Бингли» было верхом надругательства над английской литературой, – а тут он стоит. Под деревом на другой стороне улицы и смотрит на меня. Мне даже показалось, что у него глаза светились в темноте. Ну, как у одержимых, знаешь?
– Да, помню эту особенность, – с лёгкой полуулыбкой кивнула Александра.
– Ну так вот. Стоит, значит, смотрит на меня и улыбается.
– Ты это все с двухсот метров разглядела?
– Я взяла бинокль, – вскинула указательный палец Лера. – Специально держу его на подоконнике для таких случаев.
«Склонность к сплетням». Александра мысленно внесла новый пункт в свой длинный список мнений о людях, и Лере Громовой, увы, не повезло: она собрала уже больше пятидесяти процентов минусов из возможных ста, и желание общаться с ней в голове Александры очень быстро и стремительно неслось по экспоненте вниз.
– И что в итоге? – с некоторым раздражением бросила Александра.
– Что в итоге? – Лера прозвучала удивлённой подобным вопросом, но тут же одёрнула край блузки и черты ее лица смягчились. – Побежала за Димой. Еле разбудила и тут же потащила на кухню, но Стаса уже не было. Подумала бы, что мне привиделось, если бы не записала это все в блокнот. Привычка у меня такая.
– Хорошая привычка, знаешь ли. Помогает потом вычислить злостных нарушителей общественного порядка.
Воспоминания о Медее даже с какой-то теплотой вспыхнули в памяти Александры, но они тут же растворились, когда хлёсткая пощёчина от слов Ростислава напомнила ей о произошедшем. Нужно будет навестить его в хранилище «Лихобор». Когда она разберётся с текущими проблемами.
– Эх, да, – Лера грустно улыбнулась, нервно перебирая пальцами цепочечную лямку сумки. – Жаль, пока бегала сожгла макароны. И Стаса в итоге так ему и не показала.
Александра не была уверена, что Стас со светящимися глазами – это именно то, что хотел увидеть Дима после нескольких бессонных дней и того, что он знал о брате. Вознесенский все еще надеялся, что они не опоздали, что еще не поздно спасти Станислава, и Александра не спешила его в этом разочаровывать. Ей и самой было приятно самообманываться. А мысль, что есть однопроцентный шанс вытащить из Стаса засевшего в нем демона, согревала и давала сил. Хотя Александра прекрасно знала, что падать с вершины собственных надежд будет до разорванных лёгких больно.
– Пыталась уговорить его сходить на охоту, – Лера нахмурилась, посмотрев на поникшего на скамейке Дмитрия, – но он ни в какую не хочет. Брат в лазарете, поэтому у нас свободно одно место. Но Дима упирается. Говорит, что пойдёт только с братом. Упёртые эти Вознесенские, как бараны.
– Да, есть такое, – коротким кивком согласилась Александра.
– Барышни, помощь не нужна? Найду вашего милого Стаса быстрее, чем успеете моргнуть глазом. Дайте что-нибудь из его вещей – и все будет выполнено. Только не носки или трусы.
Феликс возник из-за спины, уведомив о прибытии только лёгким порывом ветра. Он прекрасно знал, как Александру раздражает эта его привычка, и все же продолжал. Сделав несколько глубоких вдохов, Александра посчитала, что ее сердце достаточно замедлилось, чтобы мозг не предложил ей совершить непоправимую ошибку и лишиться единственного родственника. Поэтому, едва удерживая на лице маску спокойствия, Александра обернулась к Феликсу, выгнула бровь и поджала губы, надеясь, что это хоть немного сможет передать ее недовольство.
– Ты за мной следил?
– Обижаешь, Саш, – Феликс обаятельно улыбнулся, и за спиной Александры раздался тихий кокетливый смешок Леры. – Приглядывал.
– Зачем? – Единственный вопрос, на который Александра хотела знать ответ.
– Время нынче небезопасное, – развёл руками Феликс. – Вдруг кто-то решит тебя обидеть, Саш. Я, как твой кузен, не смогу простить себе этого.
– Феликс, тебе сколько лет? – Александра сжала пальцами переносицу и с силой надавила на неё, массируя.
– М-м-м, двести вроде бы, – прикинул Феликс, подняв глаза к небу. – Плюс-минус десяток лет.
– А я бы дала пятнадцать. Уровень эмоционального развития такой же.
– Ну конечно, это же ты у нас тут барышня-Несмеяна. Железная леди «Лихобор». Тащишь все на своих плечах и даже не хочешь попросить помощи у родственника. Ты когда вообще последний раз улыбалась? Тебе тридцать, а ни одной морщинки на лице. Ну-ка, давай.
Феликс схватил Александру двумя руками за щеки и потянул за них, растягивая ее губы в подобие улыбки, быстрее, чем Звягинцева успела среагировать и увернуться. И все же она нашла в себе силы замотать головой и хлопнуть Феликса по рукам.
– Во-первых, мне двадцать восемь. А во-вторых, не вижу ни одной причины, чтобы улыбаться круглые сутки.
– Ох-ох-ох, это все воспитание твоего деда даёт о себе знать. В моё время детей воспитывали по-другому. А люди были приветливей.
– Главное деду не говори. А то он снова начнёт рассказывать тебе, как подобные тебе эксплуатировали рабочих и крестьян.
