— Лучше так, чем я вышвырну отсюда какого-нибудь из этих уродов, — сказал он.
Я посмотрела на столик бизнесменов. Тот, кто собирался ко мне подойти, бросил на нас недовольный взгляд и вернулся к приятелям, которые тоже смотрели на нас насупившись.
Я повернулась к шотландцу, не зная, что и думать.
Он сидел с кислым выражением лица:
— В моем присутствии они не посмеют к вам приставать. Так что давайте представим, что мы за разными столиками, и поедим спокойно.
Я явно не вызывала у него теплых чувств.
— Почему вы мне помогаете?
— Вы, конечно, еще тот подарок, но я никому не позволю домогаться женщины против ее воли. Кроме того, я ваш должник. А я не люблю быть кому-то должен. Так что теперь мы будем квиты.
— Надеюсь, вы не рассчитываете на мою благодарность? — я вернула ему его же слова, сказанные в самолете.
Его губы дрогнули от желания расхохотаться на мою колкость, однако он овладел собой и промолчал, вместо ответа отхлебнув виски, которое принес с собой.
Так мы сидели и молчали, смотря куда угодно, только не друг на друга, и напряжение между нами сгущалось.
Нет, серьезно? Мы вот так и будем сидеть, игнорируя друг друга, как дети?
Я нарушила тишину:
— Если мы будем сидеть и молчать, как посторонние, вряд ли одного вашего присутствия будет достаточно, чтобы они прекратили свои домогательства.
Он прервал разглядывание зала и повернул ко мне голову:
— Поверьте, его будет достаточно.
Что ж, судя по тому, как он заполнил собой кабинку, возможно, он прав… Но… он делал сейчас для меня такое доброе дело, что я не могла не почувствовать к нему симпатию. Даже несмотря на его оскорбительное поведение и грубость. А кроме того, я хотела — во многом потому что меня все-таки сильно влекло к нему, чего уж скрывать, — убедиться в том, что у него есть и положительные качества.
— Я Эва Бриворт.
— А что, кто-то предлагал познакомиться?
Я вздохнула:
— Ну хорошо. Тогда продолжу мысленно называть вас «чертовым шотландцем».
Он посмотрел на меня недобрым взглядом. А чего ты хотел, дружок?
Тем не менее, чуть помедлив, он неохотно ответил:
— Калеб. Калеб Скотт.
— Почему мужчины делают это?
— Делают что?
— Говорят свое имя, а потом повторяют его вместе с фамилией. Это что, подсознательное подражание Джеймсу Бонду?
— Я уже жалею, что решил вам помочь.
Положительные качества? У него? Очнись, Эва!
— Знаете, Калеб, я не нуждалась в вашей помощи и не нуждаюсь. Я бы и сама могла решить свою проблему.
— Спасаясь бегством?
Я взглянула на столик бизнесменов. Они вернулись к своим тарелкам и беседовали между собой. Я повела плечами:
— Будь он один, я бы справилась. Но они, похоже, хотели развлечься, а я хотела спокойно поесть.
— Почему тогда вы приняли мою помощь? Вы могли просто встать и уйти, как собирались, — он с любопытством смотрел на меня и ждал ответа.
— Не все мужчины мерзавцы. Я это знаю. Но те, которые мерзавцы, в свою очередь, подразделяются на несколько подкатегорий. И хотя вы, несомненно, мерзавец, но из другой подкатегории, нежели они, — я махнула рукой в сторону мужчин, пристававших ко мне. — Вы все-таки получше. А это значит, что я готова смириться с вашим обществом, если это позволит мне спокойно съесть среднепрожаренный филе-миньон, вместо того чтобы давиться жестким куском неизвестно чего, что они присылают в номера под видом стейка.
— Довольно откровенно, — он снова отхлебнул виски.
— Итак, чем вы занимаетесь, Калеб?
Он поднял бровь:
— Светская беседа?
— А вам больше нравится слушать оскорбления? Я могу продолжить.
Его губы снова дернулись от еле сдерживаемого смеха, но он снова подавил свою реакцию. Хм-м-м.
— Я финансовый директор подразделения «Кото»
[16] в Великобритании.
Вот это да. Шокированная этой информацией, я решила уточнить:
— Мы говорим об известной автомобильной компании?
— О ней, — он свысока посмотрел на меня и самодовольно ухмыльнулся. — Что, не ожидали?
— Честно говоря, нет. И вы занимаете там такую высокую должность! Я слышала, что «Кото» уже составляет серьезную конкуренцию известным техническим гигантам.
В глазах Калеба загорелся жесткий огонек:
— Мы их почти сделали. И планируем обогнать.
— В таком случае вы, должно быть, любите считать.
— Я умею считать.
Это был не совсем тот ответ, которого я ожидала, поэтому я хотела перефразировать вопрос, но он опередил меня:
— А чем вы зарабатываете на жизнь? Личный консультант по покупкам?
Я не повелась на его насмешливый тон:
— Почти угадали. Дизайнер интерьеров.
— В таком случае вы либо действительно хороший профессионал, либо содержанка.
Моя выдержка тут же улетела в форточку. С чего я взяла, что он из другой подкатегории, чем те мерзавцы в костюмах? Наивная.
— Потому что летела первым классом? — я вложила в эту фразу весь свой яд.
— Да, — он даже глазом не моргнул, — а еще дизайнерские туфли, бриллиантовые побрякушки…
— Вы угадали, разумеется, я содержанка. Причем у меня не один благодетель, которого я развожу на деньги, а целых три! Три папика! Вот повезло-то, да?
Калеб закатил глаза:
— Вы обижаетесь на любую фразу.
— Потому что все ваши фразы обидные.
— Ах, вот вы где, — внезапно у нашей кабинки появилась Эмили, глядя на Калеба несколько обеспокоенно. — Вы пересели за другой столик.
— Да, — он протянул руку, чтобы взять тарелку, на которой, как я заметила, тоже лежал филе-миньон.
— Приятного аппетита. Не нужно ли еще чего, сэр?
— Нет, — он немедленно приступил к еде, как всегда, без всякого «спасибо».
Я взглянула на Эмили, и она ответила мне грустной улыбкой:
— Я сейчас принесу ваш заказ.
— Большое вам спасибо.
Она ушла, а я посмотрела на Калеба со смесью неприязни и вожделения. Неприязни к нему и вожделения к филе-миньону.
Мой желудок громко заурчал, и я поспешно допила шампанское. Калеб поднял глаза от тарелки и весело посмотрел на меня. Это выражение шло ему в пять миллионов раз больше, чем высокомерная мина.
