Харпер могла быть разной. Могла быть просто красавицей, когда сидела с глубокомысленным видом, серьезным выражением лица, пристально глядя собеседнику прямо в глаза своими проникновенными огромными глазами. Но когда она улыбалась, она становилась просто девчонкой-милашкой.
В правом ухе у нее было проколото несколько дырок. Будучи шефом-кондитером одного из лучших бостонских ресторанов, она носила только гвоздики и крошечные колечки: три колечка на мочке и пять гвоздиков — все камушки разных цветов — по краю ушной раковины, где они сверкали и переливались на свету. В левом ухе был только один гвоздик и одно колечко.
Сегодня у нее был выходной, и она надела золотые кольца почти на все пальцы. Некоторые на нижнюю фалангу, другие на верхнюю.
Я называла Харпер «гламурной панкершей». Ей нравилось бросать вызов, однако при этом она любила, чтобы ее провокационность блестела и сверкала. Сегодня на ней были узкие, рваные на коленях джинсы, высокие байкерские ботинки и укороченная футболка с пайетками розового золота, которые сверкали при каждом ее движении.
Я не встречала человека красивее ее как внешне, так и внутренне, но из-за тяжелого прошлого она долго не могла в это поверить. Тем не менее именно ее прошлое заставляло меня восхищаться ею.
Харпер пришлось пройти через действительно страшные испытания, однако она не позволила им сломить себя. Она осталась прямой, искренней, упрямой, открытой ко всему новому, смелой, преданной и решительной. Она уехала из родительского дома, когда ей было восемнадцать, с несколькими долларами в кармане и была на грани попрошайничества, когда мы встретились. А сейчас она шеф-кондитер единственного в Бостоне ресторана, отмеченного звездой Мишлен.
— Эва! Эпичный секс на одну ночь? Але, ты меня слушаешь? — голос Харпер вырвал меня из моих размышлений. — Почему ты на меня так смотришь?
Я пожала плечами:
— Просто соскучилась по тебе.
Она грустно улыбнулась, и ямочки лишь на мгновение показались на ее щеках:
— Жаль, что я не поехала с тобой.
При воспоминании о поездке в Аризону я захотела свернуться клубочком в самом дальнем темном углу и не выходить оттуда как можно дольше. Однако я сделала над собой усилие и весело пошутила:
— Ага, и обломала бы мне кайф? Нет, спасибо!
Харпер хихикнула:
— Я бы не стала.
— Да он бы только взглянул на тебя разок и забыл бы о моем существовании.
Она фыркнула:
— Ну да. Конечно. Разумеется.
— Нет, правда, — я рассматривала ее и чувствовала, что не ошибаюсь. — Ты больше в его вкусе, как мне кажется.
— Как это?
— Ну… Он выглядел как парни из «Викингов»
[22]. Куча татуировок… А его стрижка — это мужской вариант твоей.
Ее губы снова удивленно приоткрылись:
— Не может быть!
— Представь себе, может.
— Так он не твой тип?
— Нет. И я не его. Мы совсем не понравились друг другу, — продолжала я. — Он такой грубый, высокомерный, невоспитанный…
— Но…
— Но мое тело со мной не согласилось, — попыталась оправдаться я. — Не знаю, как объяснить… Притяжение было таким сильным, как магнит… И он нашел мою точку G.
Глаза Харпер зажглись восхищением:
— Тебя послушать, он просто бог!
— Северный Бог. Подлец. Скотина. Но он точно знает, что надо делать в постели.
— Как ты думаешь, можем мы разыскать его и попросить научить Винса находить точку G?
Я удивленно приподняла брови:
— Я думала, у вас с Винсом все хорошо.
Харпер встречалась с Винсом уже два месяца, для нее это большой срок. Как и я, она не спешит доверять людям. Плюс ее работа: звучит сказочно, но на самом деле она очень много работает, и еще никто из парней, с которыми она встречалась, не мог смириться с тем фактом, что работа стоит у нее на первом месте. Винс был другой. Он был гитаристом в местной группе, завоевавшей неплохую известность и игравшей в барах и клубах по всему Массачусетсу. Казалось, он понимает ее увлеченность своим делом и уважает за это. Мне он нравился.
— У нас все хорошо, в том числе в постели… но точка G… Я встречала только одного парня, который умел находить ее, — и она многозначительно пошевелила пальцами.
Я засмеялась и слегка покраснела:
— Нет, он нашел ее не пальцами.
— Да ты что?! — она задохнулась. — Боже мой… Как?!
Я спрятала лицо в ладони и, чувствуя себя смущенной и счастливой одновременно, пробормотала:
— Я не буду рассказывать тебе подробности.
Она все же расслышала мои слова и закричала:
— Но мне нужны подробности!
Я убрала руки от лица и подняла глаза к потолку, будучи не в силах смотреть ей в глаза:
— Ну, он… он…
— Не мямли. Что он?
— Он… положил меня… под углом и… в общем, он знал, что делать, и хватит об этом.
Я выпалила это с пылающими от стыда щеками. Мы с Харпер всегда откровенно разговаривали друг с другом, но подробный рассказ о том, как я достигла оргазма, не входил в мои планы. Сейчас я перешла черту, которую не хотела переходить.
Потрясенная, она смотрела на меня:
— Я должна увидеть этого мужчину.
— Забудь.
Я поднялась с пустым бокалом в руках и пошла на кухню, чтобы поставить его в раковину.
— Ты пытаешься мне сказать, что познакомилась с парнем, который настолько хорош в постели, и не хочешь с ним больше встречаться?
Правда заключалась в том, что часть меня очень даже этого хотела, однако я тут же вспомнила его слова в самолете, и сердце снова тоскливо сжалось. Мне совсем не нравилось, что его слова имеют такую власть надо мной. Я обернулась:
— Ты знаешь, он этого хотел. Увидеться со мной, пока он здесь. Я отказалась, потому что это было бы неумно с моей стороны. И знаешь, что он на это сказал? Чтобы я не беспокоилась, в Бостоне полно красивых женщин, и скучать ему не придется.
Возмущение исказило прекрасные черты Харпер:
— Какая скотина! — она вскочила, воинственно уперев руки в бока. — Кем он себя возомнил? Да знает ли он, что ему вообще повезло сесть рядом с тобой?! Ты Эва Бриворт! Самая лучшая на свете!
Тепло и благодарность разлились по моей груди.
— После Харпер Ли Смит.
Она поджала губы:
— Я же просила тебя не называть меня полным именем.
