Видя, что кровать пуста, он повел головой и замер, увидев меня в кресле у окна. После секундного замешательства он закрыл за собой дверь и стал расстегивать ремень.
Инстинкт заставил меня спрыгнуть с кресла и выскочить через стеклянную дверь во внутренний двор. Я босиком бежала по траве, а потом перелезла через фальшивую скалу на задний двор нашей соседки, миссис Манро, не успев даже понять, что случилось.
Слезы застилали мне глаза, когда я неслась в пижаме к Нику, живущему через три квартала, по тихим пустым улицам. Неслась быстрее, чем во время соревнований по бегу по пересеченной местности.
Когда я перелезла через забор Ника, моя пижамная майка была уже мокрая от пота, босые ноги изрезаны, и я так тряслась, что зубы лязгали друг о дружку. Я взяла камушек с гравийной дорожки, которая украшала образцовый ландшафт участка его мамы, и легонько кинула его в окно спальни Ника на втором этаже. Он не услышал. И я кинула второй.
В его комнате зажегся свет, и в окне появилась голова Ника.
Он распахнул окно. Майки на нем не было. С тех пор как он стал членом футбольной команды, он привык ходить полуголым. Меня давно не шокировала нагота благодаря моим прогрессивным родителям, но к виду обнаженного Ника я не была готова. И хотя он был всего на год старше меня, но выглядел взрослее. За последний год он вытянулся и нарастил мышцы. Когда он перешел в высшую школу, я думала, что он забудет о нас с Джем, считая нас детьми.
Но он не забыл.
Думаю, из-за нашего общего прошлого.
Мы втроем дружили с детского сада. И хотя у него были друзья-мальчишки, в том числе лучший друг Джадд, он частенько тусовался со мной и Джем.
— Эва?! — вскрикнул он придушенным шепотом, щурясь на меня в лунном свете.
— Да, это я, — пискнула я дрожащим голосом.
Должно быть, он все-таки услышал, потому что исчез из окна, а через пару минут французские двери его кухни открылись. Ник выскочил оттуда ко мне в футболке и штанах, высокий, как мой папа — сто восемьдесят сантиметров, — и еще продолжавший расти.
— Что случилось? — он взял меня за руки, темные глаза смотрели озабоченно.
И, сама того не желая, сгорая от стыда, я разрыдалась.
Ник заключил меня в объятия и прерывающимся голосом сказал:
— Ну, теперь я начинаю серьезно волноваться. Рассказывай.
Я сделала над собой усилие, чтобы успокоиться: боялась, что разбужу плачем его родителей и буду вынуждена объяснять, почему стою среди ночи, босая, у них на газоне. И шепотом рассказала ему, что произошло. Ник обнял меня крепче.
— Так он не тронул тебя? — жестко спросил он.
Я покачала головой:
— Я убежала.
Нежно отстранив меня от своей груди, Ник сурово посмотрел мне в глаза. Выглядел он при этом больше взрослым мужчиной, чем юношей:
— Мы должны рассказать моим родителям.
— Нет! — вскричала я шепотом. — Нет, Ник, прошу тебя!.. Я не… Я не хочу раздувать из этого скандал. Хорошо? Моим родителям в любом случае будет наплевать.
— Если им наплевать на это, то им будет наплевать и на то, что теперь ты будешь жить здесь.
— Нет, Ник, твои родители никогда на это не согласятся и… Послушай, я не хочу, чтобы кто-нибудь об этом знал. Не хочу, чтобы про меня говорили как про девушку, чьи родители пускают в дом извращенцев.
Мы сцепились глазами и смотрели друг на друга не мигая. Эта игра была нам хорошо знакома с четырехлетнего возраста. Я всегда выигрывала.
Вот и теперь Ник с тяжелым вздохом обнял меня своей сильной рукой за плечи и повел к дому:
— Ладно. Но я поставлю замок на дверь твоей комнаты. И теперь, как только твои родители говорят, что устраивают вечеринку, ты перебираешься либо ко мне, либо к Джем. Договорились?
Я кивнула с облегчением — по крайней мере, мне не придется сейчас возвращаться домой.
— Можешь лечь в комнате для гостей.
Я схватила его за руку, не желая быть сейчас одной.
— А можно остаться с тобой?
Он замешкался у французской двери, обдумывая мой вопрос, и кивнул:
— Хорошо. Но только давай тихо.
Мы на цыпочках поднялись по лестнице и прошли по скрипящим половицам коридора в комнату Ника. Мужской запах ударил мне в нос — запах несвежей одежды и пота, но я была не против. Здесь, с ним, я чувствовала себя в безопасности.
— Я лягу на полу, — прошептал Ник.
Я взглянула на его кровать, достаточно просторную для нас обоих. Нам приходилось уже спать в одной постели — это было давно, конечно, но все-таки.
— Мы можем лечь вместе, — сказала я, запрыгивая на постель и устраиваясь на подушках.
Мне так комфортно было в его комнате, среди его вещей. Я была счастлива, что нахожусь далеко от дома и с кем-то, кому могу доверять. Но внутренняя дрожь все еще не проходила, и если бы Ник был поближе, я бы постепенно успокоилась.
Мой лучший друг, однако, молча стоял в противоположном конце комнаты и смотрел на меня. Он выглядел неуверенным.
— Что-то не так? — я приподнялась на локтях. Чувство неловкости охватило меня при мысли, что, возможно, Ник в глубине души устал от нас с Джем. И теперь мое появление в его доме ночью было, так сказать, последней каплей. — Ник?
— Ты в моей постели, — прошептал он.
— Верно подмечено, — глупо пошутила я, пытаясь ослабить возникшее между нами напряжение.
Наконец он сделал ко мне несколько шагов, и холод, которым незнакомец наполнил мою кровь, растворился в горячей волне, захлестнувшей меня. Щеки пылали все сильнее, ладони вспотели, не знаю почему. Хотя, возможно, знаю… Ник смотрел на меня… по-другому. Как парень смотрит на девушку.
— Ой!.. — охнула я, поняв это.
Ник улыбнулся — медленно, почти застенчиво, виновато.
— Вот именно. Ой. Я… В общем, мне не стоит ложиться в постель рядом с тобой.
— С каких это пор? — дыхание у меня было каким-то странным. Поверхностным. Как будто я никак не могла вздохнуть полной грудью.
Его глаза пригвоздили меня к месту. Он так нервничал, что мне захотелось обнять его, потом тяжело сглотнул:
— С недавних, — и прерывисто выдохнул. Этот выдох снова разбудил моих бабочек внизу живота, они расправили крылышки и запорхали. — Я… я люблю тебя, Эва. Не так, как Джем. Ее я не хочу поцеловать.
Ого.
