Полностью согласна.
— Ты иногда бываешь чересчур прямолинейным.
— Да… — на секунду он замешкался, а потом вздохнул: — Я никогда не был с женщиной достаточно долго, чтобы возникла проблема честности. Обычно я с самого начала обозначаю, что наши отношения — это просто секс. Мы занимаемся сексом, потом один из нас уходит домой, и все, конец истории.
Острая вспышка ревности обожгла мне грудь. Мне физически больно было представить Калеба с другими женщинами.
Замечательно.
— Ты это мне зачем рассказываешь?
Его лицо чуть смягчилось:
— Мы же договаривались, что это просто секс.
Я кивнула, не желая откровенно врать ему.
— И еще не так давно мы терпеть друг друга не могли.
К чему он вел этот разговор, я не понимала, но хотела, чтобы он побыстрее закончился. Я чувствовала, что сейчас он снова сделает мне больно.
— Калеб, если ты о вчерашнем вечере и о том, что Патрис рассказала обо мне…
— Ты мне нравишься, — перебил он меня.
Слова были хорошие, но рявкнул он довольно неласково.
Что-то похожее на надежду начало цветком распускаться внутри меня. И я жутко смутилась: с каких это пор я стала связывать с мужчиной какие-то надежды?
— В тебе много хорошего, Эва. И сейчас я понимаю, что ты совсем не такая, какой я тебя раньше представлял.
Я улыбнулась:
— Наверно, спасибо.
Калеб не улыбнулся:
— Надеюсь, я тебе тоже немножко нравлюсь?
Если он мог быть честным, то и я могла:
— Нравишься.
— Но все равно это просто секс.
Его слова срезали мою надежду под корень, и я изо всех сил попыталась скрыть свое разочарование:
— Я… и не говорила, что это не так.
— Вчера вечером я отправил тебя домой, хотя желал бы видеть в своей кровати. Но я переживал, что мы пересекли границу дозволенного.
— Я тоже об этом беспокоилась. Но никогда не думала, что между нами что-то изменилось.
— Я рад. Тогда вот что, Эва… Ты мне не просто нравишься — мне хорошо с тобой. И я хотел бы, чтобы это продолжалось всю неделю, пока я здесь. Но при этом я немного опасаюсь, что если мы будем разговаривать и вести себя друг с другом откровенно, то ты можешь неверно понять мои намерения и истолковать их так, что я тебе даю какие-то надежды.
На меня снизошло озарение, и я уточнила:
— Ты хочешь, чтобы мы открыто наслаждались друг другом, но при этом четко понимали, что ничего серьезного не планируется?
— Вот именно, — он встал со стола, и я вынуждена была запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза. — Я не люблю всякие игры и манипуляции. Мне не нравится заставлять женщину гадать, что у меня на уме. Поэтому я прямо обо всем говорю. И даже если бы нас не разделял океан, я не создан для отношений. Я это точно знаю. Но ты мне по-настоящему нравишься, и я был бы не против, чтобы мы подружились. Если ты не против. И если мы оба понимаем, что к чему.
Убийственная честность. Слова, которые он произносил, были одновременно обнадеживающими и лишающими надежды, втрое усилив те чувства, которые я начала испытывать к нему.
Мне было хорошо с Калебом. Я вдруг поняла, что могу доверять ему в том смысле, в котором уже не думала, что смогу когда-либо доверять мужчине. А он предлагал мне стать подругой с привилегиями — то есть заниматься сексом по дружбе, без всяких обязательств и условий.
И что мне теперь делать?
Если я не соглашусь, он уйдет отсюда, и я больше никогда его не увижу. Зато я снова буду принадлежать себе.
Но… когда-нибудь, оглядываясь назад, не буду ли я сожалеть о своем решении? Не лучше ли и правда наслаждаться друг другом, пока есть возможность? Жизнь такая короткая, на самом деле. И Харпер права: никакой это у меня не контроль над собственной жизнью. Я просто позволяю прошлому диктовать мне решения каждый раз, когда боюсь чего-то и хочу защититься от возможной боли.
Я взглянула на мужественное, суровое лицо Калеба, на его губы, которые умели доставлять мне такое удовольствие… И не смогла представить, что больше никогда не почувствую их вкуса на своих губах.
— Мне нравится твое предложение, — прошептала я, чувствуя, что мое тело начинает наполняться светом и легкостью.
Он наклонил ко мне голову. Наш поцелуй был медленным, глубоким, эротичным, и теперь я могла спать спокойно, потому что точно знала: этот мужчина будет скучать по мне там, в своей Шотландии.
Звонок телефона резко оборвал наш поцелуй.
Я погладила его по колючей щеке:
— Ты должен идти.
— Сегодня вечером, — сказал он.
— Сегодня вечером, — был мой ответ.
Калеб кивнул, расслабившись:
— Время то же.
— Я приду.
Калеб в последний раз обвел меня взглядом, прошел через комнату, отпер дверь и вышел. Я молча смотрела ему вслед.
Когда он исчез, до меня дошло, что сейчас случилось.
Случилось чудо.
Я поняла, что испытываю к мужчине настоящие чувства. И даже, наверно, хотела бы попробовать построить с ним серьезные отношения.
А он оказался самым честным и боящимся серьезных отношений парнем, которого я встречала.
Глава пятнадцатая
Несколько дней спустя я стояла на шашечном полу в темном баре в Олстоне, гадая, не погорячилась ли я, пригласив Калеба послушать группу Винса.
Бар, куда мы приехали, назывался «Грэйт Скотт»
[34].
— Я этого не знала, — сказала я Калебу, когда мы подходили к зданию с черным козырьком над входной дверью, на котором светились крупные буквы названия.
Но Калеб удивил меня тем, что остановился, развернулся спиной и сделал селфи с надписью на заднем плане. Я стояла рядом с посмеивающейся Харпер, озадаченная происходящим, — это было как-то совсем на него не похоже. Заметив мое удивление, он пожал плечами:
— Это для мелкой. Она решит, что это суперсмешно.
— У тебя есть сестра? — спросила Харпер, когда мы входили в уже заполненный бар.
Здесь она еще порасспрашивала Калеба о семье, и теперь я знала, что, помимо сестер, у него есть и братья. Следующему за ним по возрасту брату, Джейми, было тридцать, и он был художником, который завоевал популярность в соцсетях (надо будет попробовать его там найти). Потом Куинн. Лицо Калеба застыло, когда он произнес это имя. Не говоря ни слова о Куинне, он перешел к сестре Фэллон — ей было двадцать восемь, и работала она в комиссии по лесоводству. Я не знала, что это значит, но спросить не осмелилась. Я хотела узнать и о Куинне, но выражение лица Калеба недвусмыслен-но предостерегало от этого неверного шага. После Фэллон шла Скай, самая младшая, ей исполнился двадцать один и именно ей предназначалось сделанное Калебом селфи.
