Осунувшийся, измученный, Ник повернулся ко мне и открыл рот, собираясь что-то сказать, но я жестом остановила его. Я перегнулась к нему через стол и произнесла:
— Я согласилась встретиться с тобой, Ник, только по одной причине. В субботу ты сказал, что хочешь извиниться, так вот хочу сказать тебе, что я в этом не нуждаюсь. Тогда, давно, я поверила твоим ужасным словам о том, что я тщеславная, пустая и вообще не очень хороший человек. Но довольно быстро я поняла, что тебе выгодно сделать меня плохой, чтобы самому выглядеть хорошим. Более того, тебе удалось убедить в этом всех наших друзей и знакомых в Аркадии благодаря твоему обаянию пай-мальчика. Но я-то знаю правду.
Я хотела еще добавить, как ненавижу его за то, что он отнял у меня Джем, но увидела в его глазах такую глубокую печаль по умершей жене, что остановилась.
— Вы обманывали меня за моей спиной, вместо того чтобы прийти и все рассказать. Это было бы больно? Да! Но не так больно, как предательство. И если бы вы тогда честно признали свою вину, я простила бы вас. Я могла бы простить Джем, потому что на тебя, Ник, мне плевать. Но мне жаль, что я потеряла подругу и упустила шанс простить ее.
Мои глаза заблестели от непролитых слез, а лицо Ника темнело с каждым моим словом.
— Что касается тебя, Ник, ты для меня никто, пустое место. Точка на экране радара. Поэтому езжай домой вместе со своими извинениями, мне они не нужны.
Он встал, недоверчиво глядя на меня:
— Я потерял жену, а ты даже не можешь выслушать меня? И после этого ты утверждаешь, что не эгоистичная?
Буря негодования поднялась во мне, но невероятным усилием воли я подавила желание сказать грубость и ровным голосом повторила:
— Езжай домой, Ник.
— Нет, — он подошел ко мне так близко, что наши колени соприкоснулись, и это вызвало во мне секундную панику. — Ты должна меня выслушать. Должна дать мне эту возможность, Эва. Я и так слишком много потерял. И я должен рассказать это тебе, потому что ты знала Джем лучше, чем кто бы то ни было.
Непрошеное сочувствие вдруг пробилось сквозь мой гнев.
— Тогда говори и уходи.
— Ты права, — трясущейся рукой он убрал с лица отросшие волосы. — Я повел себя как трус. Мы с Джем много разговаривали об этом, когда ты уехала. Спорили. Именно я убедил ее не рассказывать тебе сразу, потому что мне, мол, нужно время. Но со временем она начала догадываться об истинной причине моей нерешительности, — глаза Ника прямо уставились на меня. — А заключалась она в том, что я не мог выбрать между вами. Я любил вас обеих.
— Не верю, — отрезала я. — Когда любишь кого-то, то не относишься к нему так, как ты относился ко мне.
— Ты всегда видела все в черно-белом цвете, Эва, — грустно покачал он головой. — А люди устроены сложнее. У меня… всегда было такое чувство, Эва, что ты ускользнешь от меня. Появится кто-то лучше, и ты меня бросишь. Так что тебя у меня никогда и не было. Я обладал твоим телом, а у Джем было твое доверие.
— Я доверяла вам обоим.
— Но Джем ты пускала в свою душу гораздо глубже, чем меня.
Я не могла этого отрицать, это была правда. Но она была моей лучшей подругой, а он — любовником. Поэтому я пускала в свою душу их обоих, но по-разному.
— Возможно, потому что глубоко внутри всегда знала, что когда-нибудь ты меня предашь?
— Нет. Потому что никогда не любила меня так, как я тебя.
Что за чушь! Да я была влюблена в него без памяти!
— А, так это твой новый способ оправдать себя? — спокойно поинтересовалась я, скрещивая руки на груди и желая показать ему, что меня забавляет ход нашего разговора. Хотя внутри была взбешена.
— Джем любила меня, Эва. Она любила меня так, как ты никогда бы не смогла. Я просто не мог этого открыто признать, запутался и поэтому сказал тебе те ужасные слова. Когда Джем обвиняла меня в том, что я все еще люблю тебя, я рассказал ей о том, что наговорил тебе при расставании, и она меня чуть не убила. Она не знала, что я во всем обвинил тебя. Мы несколько недель не разговаривали. Она много раз хотела связаться с тобой, чтобы поговорить, — мягко сказал он. — Но так и не осмелилась.
— Ник, — вздохнула я, чувствуя тяжесть в груди. — К чему это все?
Выражение его лица изменилось, в нем появилась твердость:
— У меня нет возможности попросить у Джем прощения за все те глупости, которые я сделал. Но я могу попросить прощения у тебя. Я никогда не переставал любить тебя, Эва. Я любил тебя слишком сильно. Когда мы были детьми, я чувствовал, что нужен тебе. Я был твоим защитником и гордился этим. Но когда мы подросли, я стал тебе не нужен. Ты стала недосягаемой. Может быть, именно это мне и нравилось, — он горько рассмеялся. — Возможно, именно твоя загадочность держала меня на крючке так долго. На похоронах я сорвался на тебя, потому что злился, что одновременно скорблю по жене и испытываю к тебе чувства, которых не должен испытывать.
Тяжесть в моей груди преобразилась в холодное спокойствие. Я проскользнула мимо него и отошла подальше, за стол. Я сошла с ума или мой бывший жених, скорбящий по своей умершей жене, и правда ко мне подкатывает?
— Ник, — сказала я предостерегающе.
— Я изменял ей, — рыдающим голосом выдавил он.
Я в ярости застыла на месте.
— Когда ты уехала, мне все время чего-то не хватало. Я действительно любил свою жену, Эва. Она сделала большую ошибку по отношению к тебе, но мы оба знаем, что она была добрая и любящая. Она любила меня больше, чем кто-либо, и именно это заставило ее предать тебя. И за это она так себя никогда и не простила.
— Так ты вознаградил ее за любовь тем, что изменял?
— Я любил ее, — он пожал плечами с виноватым выражением на лице. — Но такого возбуждения и волнения, как с тобой, у меня с ней не было.
— Остроты не хватало, да? Супружеская постель совсем не то, что трахаться украдкой у меня за спиной.
Он побледнел, и я почувствовала к нему отвращение, потому что поняла, что попала в яблочко.
— Это нельзя сравнивать. Даже ты должна признать, Эва, что секс между нами был исключительным.
Неужели это правда происходит со мной? Неужели мой бывший жених стоит сейчас в моем офисе и открытым текстом говорит, что скучает по сексу со мной, в то время как его жена умерла в родах всего две недели назад? Ошеломленная, я стояла перед ним, не понимая, как могла быть настолько слепой, чтобы не замечать, каким слабым и эгоистичным человеком он был. Мне хотелось сделать ему больно — не потому, что он сделал больно мне, а потому, что он сделал больно Джем. Он разлучил нас друг с другом и при этом даже не любил ее так, как она того заслуживала.
— В субботу ты видел меня с мужчиной. Помнишь?
— Да, — непонимающе моргнул Ник.
— Вот с ним у меня исключительный секс. По сравнению с ним то, что было у нас, можно назвать беспомощным тыканьем наугад в темноте. Но даже если бы сейчас моя постель не была занята этим мужчиной, тебя бы в ней все равно никогда не было. Поэтому если ты приехал с надеждой удовлетворить фантазии, которые годами не давали тебе покоя, заставляя обманывать собственную жену, то иди к черту.
