Однако я знала, что Харпер права. Я больше не могла лукавить перед собой, что не люблю его, и не хотела бежать от своих чувств.
— Хорошо.
Харпер светло улыбнулась и крепко обняла меня:
— Ты справишься. Иди. Я пока подпишу все бумаги на эту квартиру, а когда вы с Калебом выясните все, напиши мне сообщение, и я поднимусь к вам.
— Ты уверена? — я вдруг запаниковала, живот свело судорогой. — Ой, что-то мне нехорошо.
— Потому что это важно для тебя, — она повернула меня лицом к двери и слегка подтолкнула, шлепнув по попе: — Давай, сделай его, тигрица!
Я закатила глаза и нервно рассмеялась, но все же мне стало полегче.
Правда, когда двери лифта открылись на шестнадцатом этаже, мое сердце снова выбивало такую дробь, что я думала, упаду в обморок. Медленно вдыхая и выдыхая, я шла к дверям квартиры и твердила себе, что, как бы там ни было, это Калеб! Он честно скажет мне, что происходит, и так или иначе я получу ясность.
Я нажала кнопку звонка и услышала, как за дверью раздались шаги.
Калеб открыл дверь и застыл, глядя на меня.
Он был в простой черной футболке и поношенных синих джинсах. На прошлой неделе его борода уже сильно отросла, а сейчас — может, даже сегодня утром — он ее укоротил. Волосы были влажными, наверно, только что из душа.
Наконец, жадно осмотрев его с ног до головы, я посмотрела ему в глаза.
Калеб смотрел на меня раздраженно, и только:
— Что ты здесь делаешь?
Чтобы он не вздумал закрыть передо мной дверь, я шагнула в квартиру и прошла в пустую гостиную.
— Мы одни?
— Джейми ушел. Я повторяю вопрос: что ты здесь делаешь?
Я повернулась к нему. Мое сердце упало от того, как он смотрел на меня: как на еле знакомого человека, который посмел побеспокоить его в воскресное утро.
— Харпер собирается снять квартиру в этом доме, поэтому мы здесь. И поскольку ты меня избегаешь, я решила заглянуть и спросить почему.
К счастью, мой голос звучал намного тверже и спокойнее, чем я боялась.
Он смотрел на меня с жалостью, и не знаю, я его больше ненавидела или любила в этот момент.
— Ты знаешь почему, Эва.
Внутри меня как будто раздирали на части.
— Что, кишка тонка просто прийти и сказать?
— Мы не в отношениях, Эва. Никто из нас никому ничего не должен — ни объяснений, ни разговоров. Я думал, что ты и сама все поняла. Я больше не хочу с тобой спать.
Его глаза смотрели прямо и жестко, на лице — застывшая маска. И я всем своим нутром чувствовала, что Калеб Скотт мне врет.
— Врешь, — прошептала я.
Он сжал челюсти и двинулся на меня:
— Ты раньше не была прилипчивой. Ты с самого начала знала, что между нами, и соблюдала правила.
Мне хотелось стереть эту маску с его лица и выбить равнодушие из его голоса.
— Мы оба знаем, что все изменилось. И оба знаем, почему ты теперь в страхе бежишь.
Калеб пожал плечами:
— Никуда я не бегу в страхе. Просто мне надоело.
— Ты любишь меня, — я больше не могла сдерживать своих эмоций.
Он уставился на меня. И молчал.
Тогда стала говорить я, надеясь, что он поможет мне, зная, чего это мне стоит:
— И я так люблю тебя, — прошептала я грустно.
Сердце мое обливалось кровью, потому что эти слова надо произносить с радостью, а не с печалью и сожалением. И потому что с каждой секундой молчания он заставлял меня все больше раскаиваться в этих словах.
Более того, в глазах его снова появилось жалостливое выражение:
— Я тебя не люблю. И не собираюсь по этому поводу переживать, потому что мы с самого начала договорились, что отношения у нас свободные.
— А что случилось с нашей дружбой? — вскипела я. — Так ты относишься к своим друзьям?
— Думаю, мы оба догадывались, что как только один из нас потеряет сексуальный интерес, дружбе конец.
Вот так просто.
Хладнокровно.
— Я не верю тебе.
В его глазах промелькнула злость, и я порадовалась проявлению хоть какой-то эмоции.
— Придется поверить! Скоро ко мне сюда кое-кто придет.
Меня чуть не вырвало.
— Кое-кто?
— Да, кое-кто, Эва. Кое-кто, кто будет соблюдать правила.
Он снова врал.
— И кто этот кое-кто?
— Джен, — ответил он без запинки.
Джен Грантон? Да, он точно врал. Мне стало легче.
— Зачем так пафосно, Калеб?
И все же мысль о том, что он мог уже за это время с кем-то переспать, задела меня за живое.
— Ты собирался просто начать с кем-то спать, даже не предупредив меня о том, что между нами все кончено?
Секунду он молчал, а потом отвернулся, как будто ему трудно было смотреть на меня.
— Хватит врать, — сказала я. — Джен не едет сюда.
— Это в любом случае не твое дело, — рявкнул он, но за его яростью я видела только панику. — Мы больше не вмешиваемся в дела друг друга.
Я покачала головой, расстроенная тем, что он никак не хочет признать правду. Калеб был обычно так прямолинейно честен, что теперь я не понимала, как с ним разговаривать. Надо заставить его признаться в том, что он любит меня, но как?
— Почему ты хотел, чтобы я поверила, что ты с ней встречаешься?
— Может, потому что это так и есть?
— Нет. Ты привык к дорогому шампанскому, Калеб. Ты не станешь переходить на дешевое вино.
Восхищение вспыхнуло в его глазах, и он усмехнулся:
— Тебе не идет высокомерие, Эва.
— Еще как идет, — я шагнула близко к нему и увидела, как мгновенно он напрягся. — И ты хочешь меня прямо сейчас.
Он взял меня за плечи и бережно, но твердо оттолкнул:
— Не знаю, как сказать яснее. Между нами все кончено. Ты настаивала на этом разговоре — ты его получила. Я больше не хочу тебя, потому что ты нарушила правила. Думаешь, я не понял, что твои чувства ко мне изменились после того, как ты закатила истерику насчет Кариссы?
Меня как будто ударили под дых:
— Закатила истерику? Да пошел ты, Калеб!
— Ты сама виновата, — он отвернулся и подошел к окну, добавив издевательски: — Теперь ищи кого-нибудь другого, чтобы проделывать с ним такие штуки.
— Прекрати! — закричала я. — Что же ты делаешь? Я знаю, что ты напуган. Я и сама боюсь! Но между нами возникло что-то необыкновенное, настоящее. Не отказывайся от этого из-за нее. Если я готова рискнуть и дать нам шанс, то, может, ты тоже попробуешь?
