– Да, – все что и сумел ответить Фредрик. Он поднялся. Подошел к окну в гостиной и взглянул на дом напротив, на другой стороне улицы. В одном из окон какая-то женщина азиатской внешности развешивала украшения. От елки за ее спиной разливался теплый свет. Как бы он хотел быть там, а не здесь.
Косс встал рядом с ним. Некоторое время они вместе наблюдали за умиротворяющей сценой.
– Я объявлю их в розыск, – сказал он. – Но чтобы найти их, мы должны понять, чего он хочет. Какого черта он держал тут русскую женщину? Что он планирует? Ты должен сосредоточиться на этом. Так ты лучше всего сможешь помочь Кафе, – сказал он и неуклюже похлопал Фредрика по спине.
Фредрик расстроенно вздохнул.
– Мы знаем, что морских егерей направили в Россию, чтобы вывезти норвежского шпиона. Дикую норку. Что-то должно было случиться, пока они были там. Что-то, из-за чего они забрали с собой девочку.
– Мы встречались с Петрой Юханссен, – сказал Косс. – Я и Кафа.
Он быстро пересказал содержание встречи. Об Исмаиле Салебане, умершем от оспы, о советском проекте химоружия, Биопрепарате, и о страхе начальника лаборатории, что с вирусом могли быть проделаны какие-то манипуляции.
– «Биопрепарат», – повторил Фредрик. – Весной 1992-го Советский Союз только что распался. Там царил хаос. – Он посмотрел на инспектора. – Может быть, это и было заданием Дикой норки? Шпионить за одной из лабораторий Биопрепарата на Кольском полуострове, в то время, когда русским было чем заняться? Может быть, произошел несчастный случай? Диверсия? Это бы объяснило, почему солдаты вступили в близкий контакт с оспой. Может быть, Анастасия Шанина была брошена, когда солдаты обнаружили ее? И они взяли девочку с собой, чтобы спасти ей жизнь?
И тут он вспомнил, что ему сказал российский военный атташе.
– По официальной версии она исчезла после вспышки кори. Детская болезнь? Звучит не очень правдоподобно. Думаю, у нее была оспа, и она выжила.
Это бы объяснило все, что случилось после. Постепенно Аксель и Эгон начали понимать последствия своего поступка. Они не могли просто подбросить ее к дверям больницы или детского дома. Она была в прямом смысла похищена. У нее была оспа. Как бы отреагировали органы здравоохранения, если бы вдруг просто объявился ребенок со следами такого вируса на теле? Обратно русским ее тоже нельзя было передать. Тогда бы они узнали обо всей операции.
– Эгон Борг солгал, что Аксель Тране исчез во время бегства из России. Так Аксель мог бы присматривать за девочкой, пока Борг заканчивал службу в Вооруженных силах. Ему нужно было еще заботиться о своей жене-овоще. И поэтому никто бы не придал значения тому, что он решил уйти. Агнес, видимо, помогла им. Прямо перед тем, как в нее выстрелили… она сказала, что рассчиталась с долгами. У Эгона что-то было на нее.
Когда умерла Сюзанна, Эгон Борг не стал сообщать о смерти. Он похоронил ее рядом с матерью Акселя, в саду на Бюгдей. Так одна ложь породила другую, и теперь уже Эгон мог продолжить заботиться об Анастасии, размышлял Фредрик.
– Но… – Косс с силой потер перчатки. … – спустя почти двадцать пять лет… что вдруг щелкнуло у Эгона Борга?
– Давай лучше зададим такой вопрос. Почему не весь отряд вернулся в Норвегию вместе с Дикой норкой? Почему Аксель и Эгон остались? Потому, что Дикая норка был только частью задания. Солдаты должны были добыть пробы вируса оспы.
Судя по бормотанию, Косс был недоволен поворотом разговора.
– У нас есть официальные гарантии, что власти не хранят никакой подобный вирус, – коротко сказал он.
– Именно. В последней фазе операции должно было случиться что-то очень драматичное. Что-то, что изменило Эгона и Акселя на всю оставшуюся жизнь. Приказ, трагическое решение, что-то, что заставило Эгона Борга отвернуться от тех, кто послал его туда. Поэтому он оставил вирус у себя.
Фредрик провел руками по волосам. Он так устал. И так беспокоится за Кафу.
– И эту тайну угрожал раскрыть Леонид Гусев. Поэтому ему пришлось умереть. Аксель Тране, Микаэль Морениус и Агнес. Все знали тайну Эгона Борга. И все поплатились за это жизнью.
– Может быть, Борг просто исчез? – сказал Косс. – И похитил Кафу в качестве заложника, чтобы избежать… да кто она такая, эта русская женщина?
– Нет. Кафа оставила часы в комнате для допросов. Они остановлены на без двух минут двенадцать. Но Эгон Борг встретился с начальником не раньше четверти второго. Кафа оставила часы для нас. Это знак. Отсылка к судному дню.
Фредрик собрался вернуться на кушетку. Но что-то задержало его внимание. Там, прямо под окном с елкой на другой стороне улицы. Не стоит ли там мужчина в подворотне? Крупного телосложения, одетый в пальто с поднятым воротником и в шляпе-федоре?
– Это кто-то из наших людей?
Как только Фредрик показал и Косс наклонился, мужчина скользнул в подворотню.
– Не думаю. А что?
– Я видел этого человека вчера около своей квартиры.
Он заметил искру сомнения в глазах Косса.
– Я пойду и проверю. Есть что-то еще? – И он поспешил по коридору.
– Часы судного дня, – фыркнул Косс ему в след. – Как чертовски претенциозно.
Подворотня была пуста.
Глава 104
Ее спина была мокрой. Не липкой, как от ночного пота, но влажной и холодной. Голова казалась тяжелой на матрасе. Подушки не было. Одеяла тоже. Она что, стянула его с себя? Она нащупала покрывало из простого тонкого текстильного полотна, которое сбилось между ног. На голых ногах кожа покрылась мурашками от холода. Она натянула покрывало до подбородка. Оно пахло не ее запахом, это был чей-то чужой пот и секреции с запахом дешевых духов. Ваниль и ананас.
Веки были тяжелыми. Бесконечно тяжелыми. Она лежала на боку, рука ничего не чувствовала. Должно быть, она пережала нерв. Матрас в желтых пятнах, а перед глазами стена с облупившейся краской на шершавом бетоне.
По телу пробежали мурашки, когда капля упала на спину. Она перевернулась. Что это за звук? Металлический звон. Цепь? Рука, на которой она лежала, была такой вялой, что она едва смогла пошевелить ею. Она взялась за запястье и заметила холодную сталь. Наручник. Она зажмурилась и с силой удерживала глаза открытыми; бело-голубое мерцание от лампочки в потолке посылало болезненные толчки куда-то за глазные яблоки.
Кафа лежала в комнате без окон. Наручник был прикреплен к цепи толщиной с большой палец, которая в свою очередь крепилась к крюку в потолке. Новая капля вот-вот образуется и ледяной водой упадет ей на голый живот.
Она уперлась кулаком в матрас и поднялась. Ей пришлось закрыть глаза, сухо сглотнуть и ждать, пока зрение опять прояснится. Казалось, будто выжатая губка за лбом медленно наполнялась водой. Глаза, виски и пазухи сдавливало. Она знала, из-за чего это. Ее накачали наркотиками, а холодные капли с потолка заставили сон отступить слишком рано.
