Я молчу. Я слишком хорошо понимаю все то, о чем Лена сейчас говорит.
– Думаешь, что я стала просто отбитым фриком, так? – Она пихает меня локтем под ребра и хихикает. – На себя посмотри! Надменная королева школы на каникулах гоняет в кедах и вершит добрые дела!.. Мамочки, куда я попала!..
В ответ я изо всех сил хлопаю Лену по спине, и она чуть не слетает со скамейки. Над этой скамейкой еще долго раздается наш громкий хохот, такой же, как тот, что раньше часто доносился из-под стола в моей детской…
– Лен, я уезжаю послезавтра. И не вернусь, – отсмеявшись, признаюсь я в наступившей внезапно тишине. – Все это время я хотела сказать тебе… Прости меня. Я вела себя по-скотски! Это было… словно какоето наваждение. Но оно прошло, а теперь я не знаю, как загладить перед тобой вину.
Лена незаметно смахивает со щеки волосы и вдруг заговорщицки шепчет:
– Ты загладишь свою вину, если дашь мне номер телефона одного из «святой троицы». – Она опускает глаза и напрягает худые плечи, которые в свете фонаря кажутся прозрачными. – Знаю, что у меня нет шансов, но это как приобщиться к чему-то великому…
– Оу, по-моему, вы все посходили с ума… – только и остается удивляться мне. – Ли уже давно занят, прости, но тут без шансов, Лен!
– Он, конечно, обалденный красавчик. Но мне нравится Рома. Ротен… – огорошивает Лена, и я не могу ничего поделать со своей идиотской улыбкой.
– А вот тут у тебя есть все шансы, «Елена Прекрасная»! – Выуживаю из кармашка на груди смартфон и диктую Лене номер «Самого прекрасного мужчины на земле» и заодно свой собственный.
* * *
Сколько бы я ни постила в своем паблике философских цитат о том, что потерянную дружбу невозможно воскресить, сейчас, глядя с земли в вечное, глубокое черное небо, я уверена в обратном. Дружбу невозможно потерять – она живет, пока живы и мы. Даже если ваши пути расходятся, часть твоего сердца, часть тебя все равно остается с другом и уходит с ним. Обиды становятся самыми острыми, вражда самой беспощадной, конкуренция бешеной, а месть страшной лишь потому, что нам не все равно, но не каждый способен признать это и первым протянуть руку.
Смартфон Лены щелкает оповещением, голубоватый экран подсвечивает ее лицо, которое мгновенно становится восторженным.
– Дашка!!! Через пять минут «Люди» собираются выступить здесь, на набережной! – раздается ее радостный визг. – Идем, быстрее!
И с напором, присущим танку, Лена тащит меня за руку в сторону спуска к реке, давшей название нашему городу.
На ходу она рассказывает мне о «внезапных концертах», которые практикуют ребята, и о преимуществах такого подхода к делу: они всегда выступают в разных точках города и играют всего несколько песен. Зато в случае приезда полиции и сами «звезды», и собравшиеся зрители успевают благополучно смыться. А еще это придает ребятам ореол загадочности и культовости…
Я догадываюсь и о третьей причине: скорее всего, Славе пока очень тяжело даются даже такие короткие выступления. Сейчас у меня наконец есть шанс увидеть и его – четвертого друга, ради спасения которого все и задумывалось. Есть шанс увидеть Ли и Ротена… Есть шанс увидеть Макса. В темноте нога проваливается в трещину брусчатки, и я спотыкаюсь.
Макс… Он больше не знает меня. Не хочет знать. В теплом солнечном сне он был самым лучшим, он был моим единственным, вместе мы пережили ураган… а потом я намеренно и жестоко все сломала. Смогу ли я сейчас вынести чужой взгляд его посторонних глаз?
Ветер, долетевший с реки, холодным сырым языком лижет плечи, и по ним тут же начинают ползти мурашки. В свете фонарей у подножья высокой каменной стены снуют люди в мерче, подобном тому, что хранился в картонных коробках в бабушкиной кладовке, и Лена машет кому-то и яростно жестикулирует. Я замедляю шаг и стаскиваю руку Лены со своего запястья.
– Лен… Ты иди. Я тебя здесь подожду, ладно? – Отодвигаюсь в темноту, съеживаюсь, обнимаю себя тонкими руками.
Из своей темноты я высматриваю Макса – он точно здесь, я знаю это, потому что у крови в венах мгновенно изменился химический состав.
Щурюсь, повожу плечами, и от напряжения стучат зубы… Это – мой последний шанс его увидеть.
И я, черт возьми, вижу его – дурацкую шапочку на макушке, светлую длинную челку и улыбку, которая знала все о моих детских снах и самых кошмарных страхах… Но она больше не адресована мне. Макс стоит слишком близко к чужой, посторонней девочке, внимательно слушает то, что она говорит, в удивлении качает головой, отвечает и смеется. Этот смех сведет на нет любой дискомфорт, раскроет любую душу и бросит ее к ногам Макса…
А потом он делает шаг навстречу незнакомке и крепко ее обнимает.
Я словно на всей скорости впечатываюсь в стену, удар превращает внутренности в кровавую кашу и выбивает воздух из легких.
…Теперь мне можно будет спокойно отсюда уехать…
А пока я стою одна, и ветер задувает мне за шиворот, под кожу и ребра и крутится холодным вихрем в грудной клетке.
Глава 50
Едкие, словно кислота, слезы разъедают глаза и душу. Бросаю на жухлую газонную траву свой брендовый рюкзачок и без сил опускаюсь рядом с ним. Кулаком растираю по щекам соль, шмыгаю носом, но губы упрямо улыбаются – ведь мой брат, самый лучший парень на свете, счастлив. Он сделал верный выбор. И я, несмотря на расползающийся по телу болевой шок, клянусь больше никогда не искать с ним встреч. Сказка о любви, где главным героем был неподражаемый Кома, прочитана, прожита, закрыта и спрятана на дальней полке полумертвого сердца.
Холодный воздух колышется над прогретой поверхностью одинокой Земли, она вертится с бешеной скоростью в космосе, но не слетает с вечной орбиты. И я не слечу. Улыбаюсь еще шире, смеюсь, а слезы текут и текут.
* * *
С занятой мной точки пространства, сырой и темной, прекрасно видно, как Макс подходит к лестнице, открывает кофр, достает гитару, вешает ее на плечо и радостно во всю глотку объявляет:
– Чуваки, случилась небольшая накладка! На пути сюда Ли, Ротена и Славку… что бы вы думали? Ну конечно же, их снова приняли менты. По себе знаю – с протокольной рожей жить хреново… Так что развлекать вас сегодня буду только я! – Он кивает на раскрытый кофр и легонько пинает его ногой. – Щедрее донатим Коме на всякие ништяки! Не скупимся!
Макс опирается спиной и подошвой кеда о стену, сутулится над гитарой, увлеченно крутит колки, отстраивая ее.
Собравшиеся люди образуют вокруг Макса плотный кружок, Лена и пара незнакомых мне «клетчатых» ребят неподалеку усаживаются на асфальт, уложив рюкзаки под пятые точки. Несколько человек подходят и бросают в кофр мелочь и бумажки, веселый паренек, мой единственный фанат Паша, стаскивает с головы шапочку и обходит с ней остановившихся поглазеть на действо прохожих.
Макс отрывается от своего занятия, в которое, кажется, погрузился с головой, прищуривается, находит взглядом свою девочку и жестом подзывает к себе:
