Саквилль был крупный малый, зато Фредерик отличался быстротой и находился в отличной форме. К тому же у него было преимущество: он не учился боксу, а значит, не был обременен предрассудками вроде: нельзя драться ногами или бить ниже пояса. Джим, тот вообще считал, что в драке нет нечестных приемов: если ты чего-то не сделаешь, сделает противник, так почему бы не опередить его? А поскольку нос Харриса так и напрашивался снова стать мишенью, Джим немедленно им занялся и с размаху ударил Харриса лбом в переносицу, прежде чем тот успел сбить его с ног или пнуть под ребра.
Комната была совсем небольшой: кровать, туалетный столик, умывальник, шифоньер, пара стульев и гардероб – вот и вся мебель, так что места было мало, не развернуться. Харрис и Саквилль так испугались, что терять им было уже нечего, Джим был вне себя от ярости и расстройства; а Фредерик просто вспоминал избитую Нелли Бадд на больничной койке. Не удивительно, что никто из них о мебели не заботился. Вскоре большая ее часть уже валялась на полу, превратившись в обломки. То, что еще уцелело, исправно крошилось об стены, плечи, руки, головы и спины.
Маккиннон выплюнул полотенце и теперь визжал от страха и извивался, пытаясь избавиться от обломков стула, к которому он был привязан. Когда на него свалился Саквилль, крепко пнув в ногу, он завопил, но когда сверху всем своим весом прилетел Джим, сраженный хуком Харриса, и тут же откатился, чтобы избежать следующего удара, из бедного фокусника весь дух вышибло.
Саквилль сбил Фредерика с ног, но тот, хоть и несколько оглушенный, тут же вскочил, заметил рядом удобную ножку от стула и, размахнувшись, обрушил ее на голову противника. Саквилль упал. В комнате вдруг стало очень тихо.
Фред потряс головой и огляделся.
Джим, пошатываясь, стоял на ногах, на стороже, собранный, держась рукой за щеку. Между пальцами у него бежала кровь. Напротив него Фред увидел Харриса. Тот встал в стойку, и в руке у него был нож.
– Следи за ним, Фред, – тихо произнес Джим.
Харрис ногой отшвырнул обломки гардероба, освобождая себе место, и вдруг бросился вперед, целя ножом снизу вверх, в живот. Фредерик хотел броситься наперерез, но Саквилль схватил его за ногу. Фредерик ударил его другой ногой, и упал. Оглушив Саквилля ударом кулака, он отчаянно завертелся на полу и увидел нечто невероятное: Маккиннон, сбросив веревки, пытался перехватить руку Харриса, в которой тот сжимал нож. И что самое удивительное, ему это даже удалось.
Харрис зарычал, вырвал руку, Маккиннон взвизгнул, зато Джим выиграл время. Пока Харрис оглядывался, он с размаху ударил его кулаком прямо в лицо. Пожалуй, это был самый мощный удар, который он отвешивал в жизни. Харрис рухнул как подкошенный – бревно не упало бы лучше.
– А ты молодец, парень, – одобрил он действия Маккиннона и поморщился, когда кровь по щеке побежала сильнее.
Харрис метил ему в глаз и промахнулся буквально на полдюйма.
– Свяжи их, пока они не пришли в себя, – распорядился Фредерик. – Маккиннон, деньги есть? Дай хозяйке десятку за мебель и помоги стащить вниз этих обезьян. А, и скажи кэбмену: пассажиры на подходе.
Пока Маккиннон бегал к перепуганной хозяйке, Фред и Джим сняли подтяжки, ремни и обувные шнурки со своих врагов и связали их туго, как почтовые бандероли. Это оказалось нелегко: хотя сопротивляться Харрис и Саквилль уже не могли, у Фреда кружилась голова, а у Джима распухли обе руки.
В конце концов груз все же удалось спустить вниз и упаковать в кэб. Фредерик даже позаимствовал у кэбмена моток веревки и обвязал врагов еще раз, для надежности. Кэбмен с интересом наблюдал за происходящим.
– Куда везем, начальник? – осведомился он, налюбовавшись. – В Смитфилд?
В Смитфилде находился главный лондонский мясной рынок. Фред расхохотался было, но тут же сморщился от боли.
– В Стретемский полицейский участок, – распорядился он. – Лично инспектору Конвею в руки.
Он вынул из кармана карточку, нацарапал на ней: «За миссис Нелли Бадд: в счет долга», – пришпилил к пиджаку Саквилля и захлопнул дверь.
Джим проводил отъезжающий кэб взглядом.
– Если этот ублюдок захочет пользоваться носом, – удовлетворенно заметил он, – ему придется вычерпывать его из черепа ложкой.
– С хозяйкой расплатился за ущерб? – строго спросил Фред у Маккиннона. – Собирай вещи. Переезжаешь на выходные к нам, на Бёртон-стрит. Заткнись и не спорь. Ах, да – и часы мои захвати!
Глава девятнадцатая. Осада
К половине четвертого они добрались домой, на Бёртон-стрит. Салли тут же вызвала доктора, поглядеть порезанную щеку Джима, заставила Фредерика сесть и хлебнуть бренди, устроила Маккиннону койку в комнате Джима, сбегала в магазин и сообщила Изабель, что он здесь. Изабель побледнела, как смерть, кивнула и, ни слова не говоря, склонилась опять над работой.
Визит доктора настроение Джима не улучшил. Как только рану обработали, он ринулся в студию и попытался затеять ссору с малярами, которых помнил еще по предыдущему разу. Маккиннон, бледный с лица и стушевавшийся, сидел в кухне. Фредерик жизнерадостно рылся в банке с печеньем.
– Они тебя успели поранить? – поинтересовался он.
– Несколько синяков. Ничего серьезного, спасибо.
– Круто ты его схватил за запястье. Если бы не ты, он бы добрался до Джима.
Отворилась задняя дверь, и в кухню влетел упомянутый Джим – в настроении, ничуть не более мирном, чем когда он отсюда уходил. Цапнув печенье, он трагически распростерся на диване.
– Это какие-то не те маляры, – поделился он. – Хотят только работу работать – ни тебе поговорить, ни чего другого. Помнишь предыдущую бригаду, когда мы еще только магазин делали? Они тогда Герберта послали одолжить у кого-нибудь леворукую отвертку. А когда бедняга ни одной не нашел, сказали, ты, мол, извини, нам на самом деле фунт мелких дырок нужен. Дали недотепе два пенса и послали к «Мерфи», покупать. Бедный парень. Так, что мы будем делать дальше?
– Закроем магазин, – сказала Салли, входя. – Я сказала мистеру Блейну и остальным пораньше отправляться домой. Запремся хорошенько и станем пить чай – вот что мы будем делать дальше. Так я и думала, что Джим сожрет все бисквиты, так что купила на всякий случай пышек. Надеюсь, ты любишь пышки, Маккиннон? Маляры уже ушли?
Позже вечером (Изабель отправилась прямиком к себе в комнату и даже не взглянула на Маккиннона; Джим, израненный и изможденный, последовал ее примеру; Уэбстер и Маккиннон просто, без затей, взяли и пошли спать) Фредерик и Салли остались на кухне вдвоем.
Она свернулась калачиком в уголке старого дивана. Он раскинулся в кресле по другую сторону от печки, водрузив ноги на ведерко для угля. Керосиновая лампа лила теплый свет на клетчатую скатерть, на карты, которыми развлекал их Маккиннон, на золотой виски в графине, на светлые волосы Салли… Фред свесился из кресла и поставил стакан на пол.
