– О чем я вам и толкую. Они исчезли.
Глава восьмая. Жертвы искусства
В Англии 1872 года было немного мест, куда могла пойти молодая девушка, чтобы посидеть, подумать или даже выпить чаю. И не обязательно чаю: рано или поздно она должна была проголодаться. Но только один класс молоденьких и хорошо одетых женщин мог свободно находиться в отелях и ресторанах, и Салли не имела никакого желания быть заподозренной в принадлежности к этому классу.
Она была, как верно заметил мистер Темпл, совершенно необыкновенной юной леди. Жизнь с отцом воспитала в ней независимость суждений, более характерную для нынешних девушек, нежели для ее современниц, поэтому она ушла из дома миссис Риз и нимало не была удручена своей весьма смутной перспективой на будущее.
Она покинула Линкольнз-инн и не торопясь шла вдоль набережной, пока не набрела на скамейку под статуей какого-то короля в парике; она присела и принялась глядеть по сторонам.
Хуже всего было то, что исчез пистолет. Она переписала все три украденные бумаги – письмо с Востока, письмо майора Марчбэнкса и страничку из книги – к себе в дневник, и они были спасены, но с пистолета копии сделать было невозможно. Он был подарком отца и когда-нибудь мог бы спасти ей жизнь, так что его потерю ничем нельзя восполнить.
Но чего ей хотелось больше всего и что было ей совершенно необходимо, так это с кем-нибудь посоветоваться. Джим Тейлор был бы самой подходящей кандидатурой, но сегодня вторник, значит, он работает. Есть еще майор Марчбэнкс, но миссис Холланд могла опять следить за домом.
И тут она вспомнила визитку, заложенную в дневник. Благодарение богу, вор не догадался украсть его!
ФРЕДЕРИК ГАРЛАНД
Мастер художественной фотографии
Бёртон-стрит, 45, Лондон
У нее теперь были деньги. Она подозвала кэб и дала извозчику адрес.
Бёртон-стрит оказалась убогой улочкой неподалеку от Британского музея. Дверь под номером 45 была открыта, рисованная вывеска гласила, что В. и Ф. Гарланд, фотографы, именно здесь и ведут свои дела. Салли вошла внутрь и очутилась в пыльной крохотной лавке, битком набитой различными фотографическими инструментами и приспособлениями: волшебными фонарями, склянками с химикатами, камерами и тому подобным – все это валялось самым беспорядочным образом на прилавке, шкафах, даже на полу.
В лавке никого не было. Но внутренняя дверь была распахнута, и оттуда были слышны отчаянно спорящие голоса. Один из них был голосом того самого фотографа.
– Ни за что! – кричал он. – Ненавижу всех стряпчих и равным образом их прыщавых клерков!
– Я и не говорю про стряпчих, ленивый ты болван! – отвечал ему молодой женский голос столь же яростно. – Тебе нужен счетовод, а вовсе никакой не стряпчий. Если ты не уладишь дела в ближайшее же время, все полетит к черту!
– Вздор! И кончай свою истерику, мегера несчастная. Ну же, Тремблер, там покупатель в магазине.
Маленький сухонький человечек бегом выбежал оттуда, как будто увертываясь от летящих вслед пуль. Он захлопнул за собой дверь, но стрельба продолжалась.
– Да, мисс? – вопрос с трудом продрался сквозь огромные кустистые усы.
– Мне нужно повидать мистера Гарланда. Но если он занят…
Она взглянула на дверь, и, проследив ее взгляд, человечек съежился, как будто ожидая, что оттуда на него посыплется град метательных снарядов.
– Вы хотите, чтобы я привел его к вам, мисс? – заскулил он. – Не пойду, хоть убейте!
– Ну… нет так нет. Я подожду.
– Вы хотели договориться о позировании, да? Пожалуйста, когда вам будет угодно…
Он начал шарить в книге заказов.
– Нет, вовсе нет, я по поводу…
Дверь распахнулась, и человечек нырнул под прилавок.
– Черт бы побрал всю эту шайку! – взревел фотограф и тут же поперхнулся. Он заметил девушку и сразу же засиял широкой улыбкой. Салли поразилась, как быстро меняется выражение его живого, подвижного лица.
– Добрый день! – сказал Гарланд как можно дружелюбнее. – Мисс Локхарт, если я не ошибся?
Он неожиданно вылетел на середину магазина, а на его месте оказалась молодая женщина удивительной красоты, двумя или тремя годами старше Салли. Рыжие волосы горели вокруг ее головы, глаза пламенели, и в кулаках она сжимала связку бумаг.
– Ты легкомысленный лентяй, Фредерик Гарланд! – прогремела она. – Эти счета лежат с Пасхи, а ты хоть шевельнулся?! На что ты потратил деньги, интересно знать? А что ты вообще делаешь…
– Что я делаю? – Фредерик негодующе возвысил голос. – Что я делаю?! Я работаю как вол, похлеще, чем… да кто угодно! Чем вся твоя актерская шайка!!! Как насчет поляризующей линзы, а? Или ты думаешь, я ее нарисовал, и она вот так взяла и слетела с бумаги? А желатиновый процесс…
– Черт бы побрал твой дурацкий желатиновый процесс! Что значит «шайка»?! Я не собираюсь работать, когда меня оскорбляет какой-то… второсортный дагеротипист, который только и может, что…
– Дагеротипист?! Второсортный?! Да как ты смеешь, ты, пустоголовая кукла…
– …довести дело до банкротства!
– Марионетка!
И он тут же повернулся к Салли, благостный, как священник, и произнес самым любезным тоном:
– Мисс Локхарт, позвольте вам представить мою сестру Розу.
Салли ошеломленно моргнула. И улыбнулась. Молодая женщина протянула ей руку и улыбнулась в ответ. Ну конечно же, это были брат и сестра: он, правда, не блистал такой сногсшибательной красотой, как она, зато сила и выражение эмоций у обоих были одинаковые.
– Я не вовремя? – спросила она.
Гарланд расхохотался, а тем временем маленький человечек осторожно выкарабкался из-под прилавка.
– Вовсе нет, – сказала мисс Гарланд. – Если хотите сфотографироваться, вы как раз очень даже вовремя: может быть, уже завтра нам не придется больше заниматься этим делом.
И она швырнула в брата сердитый взгляд, но тот ловко от него увернулся.
– Нет, я пришла не фотографироваться, – сказала Салли. – Я пришла, потому что… Вы знаете, я встретила мистера Гарланда в прошлую пятницу и…
– А! Вы та самая девушка из Суэлнеса! Он рассказал мне.
– Я, пожалуй, вернусь к фотопластинкам? – отважился высунуться человечек.
– Да-да, конечно, Тремблер, – ответил фотограф, усаживаясь на прилавок, и человечек мгновенно исчез. – Понимаете, мисс Локхарт, он готовит фотопластинки. Сейчас он малость перепугался. А все потому, что сестра решила меня убить.
– Ну кто-то же должен, – мрачно отозвалась та.
– Видите? Актриса, что с нее взять! Легковозбудимая натура.
– Простите, что прервала вас, – сказала Салли. – Мне, конечно, не следовало приходить.
