И с тех пор боюсь постоянно – боюсь встретить его снова. А теперь тот человечек в очках, Уиндлшем, пришел ко мне и заявил, что его хозяин хочет со мной встретиться. Имени он не назвал, но я и так понял, кого он имеет в виду. Сегодня вечером он пришел снова – на этот раз с целой бандой, Джим их видел. Он сказал, что должен немедленно доставить меня к своему нанимателю, чтобы уладить некое дело, представляющее обоюдный интерес, – так он выразился. Они хотят меня убить. Я уверен, они схватят меня и убьют. Я не знаю, что мне делать, мистер Гарланд. Что мне делать?
Фредерик почесал в затылке.
– Стало быть, имени джентльмена вы не знаете? – уточнил он.
– В тот вечер в доме было много гостей. Может, мне его даже назвали, но я не запомнил. А Уиндлшем не назвал.
– Почему вы думаете, что он хочет вас убить?
– Сегодня Уиндлшем сказал, что если я не пойду с ним после спектакля по доброй воле, последствия будут крайне серьезными. Если бы я был обычным человеком, я бы залег на дно, сменил бы имя… – но я артист! Чтобы зарабатывать на жизнь, я должен оставаться на виду! Да и куда мне спрятаться? Половина Лондона знает меня в лицо!
– Значит, вы в куда большей безопасности, чем думаете, – заметил Уэбстер Гарланд. – Кем бы ни был ваш противник, вряд ли он осмелится совершить нападение, так сказать, в свете направленных на вас прожекторов всеобщего внимания.
– Только не он! Я в жизни не видел такой беспощадной жестокости на человеческом лице. К тому же у него могущественные друзья, богатство и связи, а я всего лишь мелкий фокусник. Боже, что же мне делать?!
Прикусив язык, чтобы не снабдить его тут же парой советов, Джим встал и вышел подышать свежим воздухом. С каждой минутой этот человек вызывал у него все большее раздражение, и сдерживаться становилось все труднее. Странно, но мало кто за последнее время внушал ему такую неприязнь.
Он уселся на заднем дворе и стал швырять камешки в еще не застекленное окно новой студии, которую строил Уэбстер. Через некоторое время он услышал, что к парадной двери подъехал экипаж. Решив, что Маккиннон уехал, он заглянул в гостиную. Старший Гарланд раскуривал трубку от печного уголька, младший скручивал магниевую ленту обратно в горелку.
– Интересная история, Джим, – заметил Фредерик. – А ты почему ушел?
– Он действует мне на нервы, – признался Джим и упал в кресло. – Понятия не имею, почему, даже не спрашивай. Не надо было с ним связываться… Так ведь нет, понадобилось рисковать головой, гоняя его по крышам! «Я боюсь высоты-ы-ы… Я хочу вни-и-из!». А этот его снобизм?! «Ра-азуме-е-ется, я был там в качестве гостя-я-я…» Пустое место, тфу! Ты же не возьмешься за его дело, Фред, а?
– Да он и не хочет. Ему не детективы нужны, а охранники. Я сказал, что мы таким не занимаемся. Но я взял его адрес и обещал, что мы будем начеку – так, на всякий случай. Не знаю, чем еще можно ему помочь.
– Ну, разве что дать пинка под зад, – предложил добрый Джим. – Скатертью дорожка!
– Да почему? Если он говорит правду, это интересно, а если врет – тем более. Ты, я так понимаю, уверен, что он врет.
– Конечно, врет, – возмутился Джим. – В жизни не слышал такой чуши!
– Это ты про психометрию? – вмешался Уэбстер, усаживаясь на диван. – А как же то, что он нам продемонстрировал? Может, на тебя это впечатления и не произвело, а на меня – еще как.
– Да вы вообще легкая добыча, – отмахнулся Джим. – Вас простым фокусом с тремя картами обдурить – как нечего делать. Он же фокусник, забыли? Про всякие машинки он знает даже больше Фреда. Он сразу сообразил, что это за штуковина, и фотографию, которой вы так гордитесь, наверняка заметил – вон там! Сложил два и два, а вы и рты разинули, как два дуралея.
Уэбстер задумчиво посмотрел на каминную доску, куда Фредерик и правда пристроил отпечаток снимка из опиумного притона, потом расхохотался и кинул в Джима подушкой. Тот поймал ее и сунул себе под голову.
– Хорошо, твоя взяла, – признал поражение Фредерик. – Но тот, второй рассказ, про убийство на снегу – что ты о нем скажешь?
– Глупая ты треска! – Джим поглядел на него с состраданием. – Только не говори, что поверил в эту чушь! Фред, ты меня в отчаяние приводишь. Я-то думал, что в твоем кокосе хоть немного молока плещется. Ну, раз ты в упор не видишь очевидного, я тебе растолкую. У него есть что-то на того типа – ну, которого он встретил на той вечеринке. И он решил его шантажировать. А тот, разумеется, хочет его убрать, и вряд ли его можно в этом винить. А если такое объяснение тебе не нравится, вот другое: он завел шашни с его женой, и попался.
– Что мне нравится в нашем Джиме, – сказал Фредерик Уэбстеру, – так это его склад ума. Зрит прямо в корень. Никаких тебе высоких мотивов, никаких сантиментов.
– Ты все-таки ему поверил! – закатил глаза Джим. – Да у тебя мозг размяк. Вот Салли бы на это не купилась. У нее хотя бы голова на плечах есть.
– Не говори мне об этой самодовольной кобыле! – Лицо Фредерика потемнело.
– Самодовольной кобыле? – изумился Джим. – Вот это да! А как ты ее в прошлый раз называл? Фанатичной, узколобой счетной машиной? А она тебя в ответ бесполезным, безмозглым мечтателем? А потом ты ее…
– Довольно, черт тебя дери! Не желаю ничего о ней слышать. Расскажи лучше…
– Бьюсь об заклад, ты побежишь к ней еще до конца недели!
– Принято! Полгинеи, что не побегу.
И они торжественно пожали друг другу руки.
– Фред, так ты поверил, Маккиннону? – спросил Уэбстер.
– Не обязательно ему верить, чтобы заинтересоваться этим делом. Как я сказал ровно минуту назад (Джим этого, конечно, не помнит), если он врет, дело от этого становится более интересным – не менее. Кроме того, меня сейчас очень занимает спиритизм. И когда случаются такие совпадения, я считаю, что это знак – происходит что-то интересное!
– Бедный старина Фред! – прослезился Джим. – Упадок некогда столь ясного ума…
– А что там со спиритизмом? – осведомился Уэбстер. – Есть там что-нибудь интересное?
– Навалом, – сказал Фредерик, наполняя свой стакан. – Мошенничество, легковерие, страх… Не столько даже страх смерти, сколько того, что после нее ничего нет. Ну и плюс одиночество, надежда, тщеславие. И среди всего этого, возможно, и кроется что-то настоящее.
– Да ну, вздор все это! – энергично высказался Джим.
– Ну, если ты хочешь сам разобраться, то на завтрашний вечер назначена встреча Спиритической лиги Стретема и его окрестностей…
– Чушь и бредни!
– …которая могла бы заинтересовать такой широкий, сочувственный и вечно открытый разум, как у тебя. Тем более что ничего интереснее у нас все равно нет. Не желаешь заглянуть на эту встречу и составить свое мнение?
Глава четвертая. Нелли Бадд
Фредерик не единственный в Лондоне интересовался спиритизмом, вовсе нет, ведь это была удивительно горячая тема. Скромные гостиные, модные салоны и университетские лаборатории полнились стуками и шорохами – духи мертвых за неимением лучших занятий пытались связаться с живыми. Ходили слухи и о более удивительных проявлениях: о призрачных голосах, ангельских трубах, о медиумах, способных производить таинственную оккультную субстанцию под названием эктоплазма…
