– Боюсь, ничего.
– Как и большинству. Я бы мог подсоединить провод к огурцу и объявить, что в овоще сокрыта душа дядюшки Альберта. Если игла прыгает, все в порядке. Нет, сударь, это – фотокамера.
– О! Но я думал, что для съемки нужны всякие химикалии и…
– Были нужны, в эпоху старых мокроколлодионных пластин. У этой камеры пластина желатиновая – новое изобретение. Это гораздо удобнее.
– Ах, вот оно что…
– Вспышка, разумеется, была вызвана намеренно. В темноте фотографии не получаются. Предвкушаю, как увижу Нелли Бадд в самом разгаре трюка – когда проявлю пластину, конечно. Но вот то, что она говорила про искры и тьму, и Полярную звезду, – это что-то другое.
– Вот именно, мистер Гарланд. Это-то меня и встревожило. Я уже четырежды имел возможность наблюдать за работой миссис Бадд. Всякий раз она вот так впадала в транс, и это совершенно не было похоже на остальное представление. Она упоминала подробности сделок, о которых я знаю, ведь я служу в Сити… Прошу заметить, подробности исключительно конфиденциальные! Это совершенно необъяснимо!
– Вы и сегодня слышали что-нибудь подобное? Кто такой, кстати, Хопкинсон?
– Это имя мне незнакомо, мистер Гарланд. Сегодня она говорила на редкость бессвязно. Разве что колокола и Полярная звезда…
– Да-да?
– Если помните, миссис Бадд произносила слова «колокол» и «мужчина». Видите ли, это фамилия моего нанимателя – Беллман. Мистер Аксель Беллман, шведский финансист. А «Полярная звезда» – название созданной им новой компании. Я боюсь, что пойдут слухи, и подозрение падет на меня… Единственное достояние клерка – его доброе имя. Мистер Гарланд, моя жена не вполне здорова, и если со мной что-то случится, боюсь даже подумать…
– Я понимаю.
– Полагаю, бедная леди – я имею в виду миссис Бадд – действительно пребывает во власти бестелесного разума, – сказал мистер Прайс, стоя под моросящим дождем и моргая в свете уличного фонаря.
– Весьма вероятно, – согласился Фредерик. – Мистер Прайс, вы показали мне нечто, действительно достойное интереса. Предоставьте остальное нам и не волнуйтесь.
– Ну, хорошо, – сказал Джим десять минут спустя, когда они уже сидели в поезде. – Беру свои слова назад. В этом и правда что-то есть.
Фредерик, держа фотокамеру на коленях, читал запись того, что говорила Нелли Бадд, оказавшись в трансе. Со словами Джим обращался мастерски: он не только все точно запомнил, но и аккуратно записал. И к тому же заметил кое-что важное.
– Это как-то связано с Маккинноном, – сказал он, перечитывая свою писанину.
– Да ну тебя!
– Нет, правда! Смотри: «Шпага в лесу – о-о-о, кровь на снегу, и лед… Он все еще там, как в стеклянном гробу…».
Фредерик с сомнением поглядел на запись.
– Может быть, и так. Хотя при чем тут стеклянный гроб, я никак в толк не возьму. Спящая красавица какая-то. Кровь на снегу… Это вообще Белоснежка или как там ее звали – Розочка? Сказки, одним словом. Но я-то думал, ты ему не поверил!
– Не обязательно верить, чтобы увидеть тут связь. Это все как-то связано с делом Маккиннона. Если хочешь, поставлю десятку.
– Да ни за что. Никаких ставок, если речь о Маккинноне. Куда ни глянь, везде он. Слушай, надо срочно проявить эту пластину. Вези батарею на Бёртон-стрит, а я возьму кэб до Пикадилли и заскочу к Чарли.
Глава пятая. Консультация по финансовым вопросам
С. Локхарт, консультант по финансовым вопросам, заработалась допоздна. Сити за окнами конторы был темен и тих; уголь в камине едва теплился. По ковру были разбросаны бумаги: скомканные в сердцах и запущенные в сторону мусорной корзины, и другие – разложенные неопрятными стопками в соответствии с какой-то сложной системой. Салли сидела за столом: ножницы и клей по одну сторону, кипа газет, писем, сертификатов, папок – по другую. Поверх бювара лежал атлас, раскрытый на балтийских странах.
Чака валялся на своем месте у огня, уронив огромную голову набок и время от времени подергивая во сне огромными лапами.
Волосы Салли все время мешали: они никак не желали оставаться зачесанными вверх, их то и дело приходилось откидывать назад, и терпения у нее с каждым разом становилось все меньше. Глаза устали. Салли в двадцатый раз посмотрела на газовый рожок и прикинула, не передвинуть ли стол ближе (тогда все бумаги на полу перемешаются), и стоит ли это усилий. Нет, решила она, не стоит, и, сжав лупу в руке, снова набросилась на атлас.
Пес вдруг сел и зарычал.
– В чем дело, Чака? – тихо спросила Салли и прислушалась.
В следующую секунду раздался стук. Стучали в дальнюю дверь, ту, что вела в контору с улицы. Салли встала, зажгла свечу от рожка и поставила ее в застекленный фонарик – от сквозняка.
– Пойдем, мальчик, – сказала она, беря со стола ключ. – Посмотрим, кто пришел.
Гигантский пес поднялся на ноги, зевнул, распахнув красную пасть, потянулся и двинулся за хозяйкой вниз по лестнице. Пустой дом, тихий и темный, будто нависал над движущимся озерцом света. Но Салли хорошо знала этот дом, никаких ужасов он не таил.
Отперев уличную дверь, она холодно посмотрела на того, кто топтался на крыльце.
– Ну?
– Хочешь, чтобы я тебе все рассказал тут, на пороге? – спросил Фредерик Гарланд. – Или пригласишь войти?
Она молча шагнула в сторону. Чака заворчал, но Салли взяла его за ошейник и держала, пока Фредерик поднимался по лестнице впереди них. Оба они молчали.
В кабинете Фредерик бросил пальто и шляпу на пол, а камеру аккуратно поставил на стол и придвинул одно из кресел ближе к огню.
Чака снова заворчал.
– Скажи ему, наконец, что я друг, – сердито бросил Фредерик.
Салли погладила пса по голове, и он сел у ее ног. Сама она продолжала стоять.
– Я очень занята, – сказала она. – Что тебе нужно?
– Что ты знаешь о спиритизме?
– Да ну тебя, Фред! – возмутилась она. – Опять какие-то глупости? У меня полно работы.
– …или о человеке по имени Маккиннон? Он фокусник.
– Первый раз слышу.
– Может быть, ты слышала про человека по фамилии Беллман? Он владеет чем-то, что называется «Полярная звезда».
Салли уставилась на него широко раскрытыми глазами, нащупала второе кресло и медленно села.
– Про этого я слышала. О чем вообще речь?
Фредерик в двух словах описал ей сеанс в Стретеме и протянул записки Джима. Она стала рассматривать их, прищурилась, потом посмотрела на него.
– Это точно Джим писал? Обычно я могу разобрать его почерк, но тут…
– Джим. Только он писал в поезде, – объяснил Фредерик. – Давно пора наконец-то провести сюда нормальное освещение. Дай… я сам тебе прочитаю.
