Майор открыл ящик стола и вытащил оттуда упакованный в коричневую бумагу предмет. Он был около пятнадцати сантиметров в длину, обвязан бечевкой и запечатан сургучом.
– Здесь все написано. Может быть, раз он ничего не сказал вам об этом, я тоже не должен… Вас ожидает страшное потрясение. Будьте, пожалуйста, к этому готовы. По крайней мере, вы узнаете, почему ваша жизнь в такой опасности.
Когда Салли принимала сверток, ее руки тряслись; заметив это, он накрыл их своими ладонями и опустил голову.
И тут дверь отворилась.
Посерев, Марчбэнкс отскочил в сторону. На веранду заглянула немолодая женщина.
– Она в саду, сэр.
Женщина выглядела столь же подавленной, как и хозяин; от нее шла мощная волна спиртового духа. Майор Марчбэнкс кивнул Салли.
– В дверь, – шепнул он. – Спасибо, миссис Троп. Быстрее же, быстрее…
Миссис Троп неуклюже отодвинулась и попыталась улыбнуться Салли, когда та протискивалась мимо. Майор провел ее через дом, и она успела разглядеть всю отчаянность его положения: пустые комнаты, голые полы и насквозь отсыревшие стены. Его страх был заразителен.
– Пожалуйста! – воскликнула она, когда он потянулся к парадной двери. – Кто этот враг? Я же ничего не знаю! Скажите хоть ее имя!
– Ее зовут миссис Холланд, – прошептал он, открывая скрипучую дверь и оглядывая округу. – Прошу вас, уходите сразу. Вы пришли пешком? Вы молодая, сильная и быстрая – не медлите, идите как можно быстрее прямо в город. Простите меня, простите и – не медлите. Простите.
Он едва сдерживал слезы, когда говорил.
Она вышла, дверь закрылась. Вряд ли их разговор занял больше десяти минут. Салли взглянула на белую оштукатуренную стену дома: не следят ли за ней откуда-нибудь вражеские глаза?
Не медля ни секунды, она пустилась в обратный путь по обсаженной темными деревьями аллее и вышла на тропинку, бегущую вдоль реки.
Начался прилив, волны неспешно накатывали на берег. Фотограф куда-то исчез, и все вокруг выглядело еще более мрачно, голо и уныло.
Девушка поспешила дальше, непрерывно думая о свертке, лежащем в ее сумке. На полпути вдоль берега Салли остановилась и посмотрела назад. Она не поняла, что ее заставило это сделать, – как вдруг увидела маленькую фигурку, мгновенно спрятавшуюся за деревом: женщину в черном. Старую женщину. Она находилась слишком далеко, чтобы разглядеть ее получше, но было ясно, что она спешила вслед за Салли. Эта черная точка была единственным, что нарушало серое однообразие пустынного побережья.
Салли ускорила шаг и ускоряла его до тех пор, пока не вышла на главную дорогу. Здесь она снова оглянулась. Черная фигурка была уже не в отдалении, как раньше, но приближалась с неумолимостью прилива. И скрыться было негде.
Дорога в город теперь слегка поворачивала от моря, и Салли пришло в голову, что, если она сойдет на придорожную тропинку в тот момент, когда ее не видно, она сможет…
И тут она снова увидела фотографа. Он стоял лицом к морю, рядом со своей палаткой, и выстраивал композицию. Она еще раз посмотрела назад: черная фигурка была скрыта краем ряда прибрежных домов. Салли припустила что есть духу, в этот момент он заметил ее и радостно ухмыльнулся.
– Это опять вы, – сказал он.
– Пожалуйста, помогите мне!
– Охотно! Что нужно сделать?
– Меня преследует старуха, она очень опасная, и я не знаю, куда мне от нее спрятаться.
Его глаза весело заблестели.
– В палатку, быстро, – сказал он, откидывая шторку. – Не двигайтесь, а то все переколотите. И не обращайте внимания на запах.
Салли нырнула внутрь и оказалась в кромешной темноте; фотограф тем временем задернул полог и крепко его зашнуровал. Запах внутри был сногсшибательный – будто гремучая смесь нюхательных солей.
– Не разговаривайте, – тихо сказал он. – Я скажу, когда она уйдет. Черт возьми, вот и она! Пересекает дорогу… Идет прямо к нам…
Салли застыла; ей были слышны крики чаек, цокот подков, скрип проехавшей повозки, и вдруг – отчетливый, быстрый стук пары подбитых гвоздями ботинок. Они остановились не более чем в трех шагах от нее.
– Извините, сэр, – раздался голос, в котором одышка и хрип смешивались с каким-то странным пощелкиваньем.
– Что-что? Я вас не слышу. – Голос Фредерика звучал приглушенно. – Погодите минуточку. Я же выстраиваю композицию. Не могу вылезти, пока не закончу… Ну вот, готово. – Тут фотограф вынырнул из-под покрывала. – Я вас слушаю, мэм.
– Здесь не проходила молодая девушка, сэр? В черном?
– Проходила. Чертовски быстро. Необыкновенно хорошенькая, блондинка. Она?
– Уж конечно, такой пригожий молодой человек не пропустит красотки! Да, это она, сэр. Вы приметили, какой дорогой она пошла?
– Собственно говоря, она спросила меня дорогу на Суон. Мол, хочет успеть на рамсгейтскую почтовую карету. Я сказал ей, что у нее осталось десять минут, не больше.
– Суон? Где это?
Фотограф стал подробно объяснять, старуха нетерпеливо поблагодарила и припустила в погоню.
– Не двигайтесь, – тихо сказал Фредерик. – Она еще не завернула за угол. Боюсь, вам придется еще немного потерпеть это зловоние.
– Спасибо, – вежливо ответила Салли. – Хотя вам и ни к чему было так расхваливать меня.
– О боже мой! Хорошо, беру свои слова обратно. Вы такая же уродина, как она! Но объясните мне: что тут вообще происходит?
– Сама не знаю. Я запуталась в какой-то ужасной истории. Я даже не могу рассказать вам, в чем дело…
– Ш-ш-ш!
На дороге послышались шаги; они медленно приблизились, миновали палатку и затихли вдали.
– Толстяк с собакой, – объяснил Фредерик. – Ушел.
– А ее вы видите?
– Нет, она скрылась. Отправилась в Рамсгейт, и скатертью ей дорожка.
– Можно мне теперь выйти?
Он расшнуровал полог и откинул его.
– Спасибо, – сказала Салли. – Сколько я вам должна за использование палатки?
Фотограф широко раскрыл глаза и едва не расхохотался, но вежливость победила. Салли почувствовала, как краска стыда и смущения заливает ее щеки: она не должна была предлагать ему деньги. Она быстро отвернулась.
– Не уходите, – сказал Гарланд. – Я ведь так и не знаю вашего имени. Оно и будет мне наградой.
– Салли Локхарт, – ответила она, пристально глядя на море. – Сожалею, если я вас обидела. Я не нарочно…
– Вы меня нисколько не обидели. Только, знаете ли, не за все в жизни можно расплатиться деньгами. Что же вы сейчас намерены делать?
Салли почувствовала, что с ней обошлись как с ребенком. Это было не очень-то приятно.
