Никого внизу не оказалось по очень простой причине – всех рабочих вызвали наверх из-за внезапного дебоша в кулисах. Четверо никому не известных появились будто из-под земли и в бешенстве принялись тузить друг друга. После драки их, конечно, вышвырнули из театра. Наверняка опять какой-нибудь рассерженный муж, объяснил распорядитель.
– Рассерженный муж?
– Ну, понимаете, мисс, мистер Маккиннон… чересчур увлекается дамами. Вы наверняка и сами это заметили. Женщины слетаются к нему, как мотыльки к лампе. Ума не приложу почему, но тут уж ничего не попишешь. И, поверьте, это был не первый такой скандал. А теперь, мисс, позвольте, я найду мальчишку, он проводит вас на место. Вы же, если не ошибаюсь, на первом ряду сидели?
– Я лучше пойду, – возразила Салли. – Пожалуй, на сегодня хватит с меня развлечений. Где тут у вас выход?
Выйдя из театра, она побежала к служебному входу, где и нашла Фредерика и Джима. Первый сидел на ступеньке, помахивая тростью, второй расхаживал взад и вперед, уставившись себе под ноги. В переулке больше никого не было.
Салли села рядом с Фредом.
– Вы в порядке? Что у вас там произошло?
Он поднял голову: на щеке у него красовался порез, но он улыбался. Она нежно коснулась его скулы.
– В общем, задали мы им жару. Было немного неудобно, занавес путался под ногами, но когда они вышвырнули нас сюда, в переулок, и я смог как следует замахнуться палкой, дело пошло на лад. Мерзкая парочка, доложу я тебе. Но мне все-таки удалось выбить немного пыли из этого Саквилля, а Джим размазал второму нос по щекам, так что, можно сказать, мы показали себя с лучшей стороны. Я-то уж точно. Ну, как, нашел? – обратился он к Джиму.
Тот проворчал в ответ что-то неразборчивое. Салли встала и повернула его лицом к свету: губа у него оказалась разбита, а когда он открыл рот, выяснилось, что он лишился и одного из передних зубов. Стыд уколол ее: ребят покалечили, а она упустила Маккиннона.
– А ты как, что-нибудь выяснила? – поинтересовался, поднимаясь на ноги, Фред.
– Да. Но сначала возьмем кэб и отвезем тебя домой. Этот порез надо обработать. Да и у Джима рот наверняка болит. Надеюсь, у нас найдется бренди?
– Жалко, что нас выставили, – заметил Фредерик. – Я так хотел посмотреть на сеньора Чавеса, Бескостный феномен.
– Я его уже видел, – невнятно заметил Джим. – Ничего интересного. Стоит на руках, сует себе ноги в уши, вот и все. Так что ты там выяснила, Сэл?
А через несколько улиц оттуда господа Харрис и Саквилль, сидя в кэбе, получали знатную выволочку от господина Уиндлшема. Увы, они не могли уделить ей всего внимания, которого она заслуживала: Саквилль, которому досталось по голове тростью Фреда, чувствовал себя еще более сбитым с толку, чем обычно, а мистер Харрис, чей нос познакомился с кастетом Джима, прилагал все усилия, чтобы перенаправить поток крови с безнадежно испорченной манишки в насквозь промокший носовой платок.
Мистер Уиндлшем посмотрел на них с нескрываемым отвращением и стукнул тростью в потолок. Кэб сбавил ход.
– Мы еще не приехали, – неразборчиво пробубнил Саквилль сквозь платок.
– Верно подмечено, – отозвался мистер Уиндлшем. – Ночь свежа и морозна, небольшая прогулка пойдет вам на пользу. Сдается мне, вы больше подходите для того, чтобы запугивать беззащитных женщин, чем для драки с мужчинами. Что ж, тогда подыщу вам другую работу… а, может, и не подыщу. Все зависит от того, насколько вы пунктуальны по утрам. В семь часов в моем офисе, и ни минутой позже. Никакой крови на ручке двери, мистер Харрис, вытрите ее насухо, будьте добры, спасибо. Нет, только не платком. Пола пальто прекрасно подойдет. Доброй ночи, господа.
Ворча, бормоча и постанывая, двое головорезов растворились в дымке Друри-лейн. Мистер Уиндлшем велел кэбмену ехать на Гайд-парк-гейт. Его хозяина ждет увлекательный рассказ о событиях вечера.
Глава двенадцатая. Фантазии живых
– Итак, что мы знаем? – спросил Фредерик, взяв себе еще мармелада.
Утром после посещения мюзик-холла они с Джимом и Салли завтракали в холле Тависток-отеля, в Ковент-гардене.
– Маккиннон утверждает, что он сын лорда Уитэма и Нелли Бадд. Ну, в целом, это возможно.
– Он и мисс Мередит пытался в этом убедить, – проворчал Джим. – Кто его родители, он ей не сказал, но историю рассказывал похожую. Однако все это не объясняет, почему Беллман за ним гоняется. Может, хочет заключить шурина в объятия? Нельзя его за это винить.
– Наследство, – сказала Салли. – Может, в этом все дело? Но Маккиннон незаконнорожденный, так что ему вряд ли что-нибудь достанется. Что можно унаследовать у Уитэма?
– Подозреваю, очень немногое. Уитэм либо уже банкрот, либо на грани. Все, что у него есть, заложено до последнего кирпича. А ведь его еще и из кабинета министров выкинули… Ну, не знаю, не знаю. Лично я делаю ставку на Нелли Бадд. То-то она так удивилась, когда я упомянул Маккиннона.
– А что с этой их «Полярной звездой»?
– «Полярная звезда кастингс», – уточнила Салли. – Что-то связанное с железом и сталью. В реестре Фондовой биржи не значится. Завтра я поеду к этой миссис Седдон с Масвелл-хилл. На сегодняшнее утро у меня намечена встреча с неким мистером Герни и вопросы психометрии. А помимо всего этого у меня, между прочим, еще собственный бизнес…
– А я тогда пойду покручусь вокруг Уайтхолла, – заявил Фредерик. – Посмотрим, что удастся выяснить про Уитэма. А потом, пожалуй, снова наведаюсь к миссис Бадд. Кстати, если уж зашла речь о бизнесе, пора бы уже и денег заработать. Это дело пока не принесло мне ни пенни, более того, я даже часов лишился.
– Хорошо тебе говорить, – кисло проворчал Джим, ощупывая языком дырку между зубами. – Ты себе другие купишь, за тридцатку, а вот новые зубы на дороге не валяются. И как у тебя только совести хватает дразнить друга копченой селедкой и тостами, когда ему доступны лишь овсянка и омлет! Просто не понимаю! Ну, что ж, зато тот гад еще помучается с разбитым носом – уже хорошо.
С мистером Герни Салли познакомилась в Кембридже. Представил их друг другу мистер Сиджвик, философ, немало сделавший для женского образования, но интересовавшийся еще и исследованиями в области психики. Мистер Герни и сам проводил кое-какие эксперименты, а поскольку жил он неподалеку, в Хемпстеде, Салли решила нанести ему визит.
Она нашла его в кабинете симпатичной виллы. На столе перед ним лежали ноты и скрипка в раскрытом футляре. Это был энергичный молодой человек лет тридцати с шелковистой бородкой и прямым взглядом.
– Простите, что мешаю вам заниматься музыкой, – сказала Салли. – Мне нужно кое-что выяснить, а обратиться больше не к кому…
– Музыкой? О нет, я никогда не буду музыкантом, мисс Локхарт. Эта сонатина – предел моих амбиций… и, боюсь, моих способностей тоже. Мои интересы сейчас направлены на другое, я увлекся медициной. Но как и чем я могу вам помочь?
