Глава тринадцатая. Великое новое дело на благо всего человечества
Салли проснулась разбитая и несчастная. Утро как назло выдалось скорее апрельским, чем ноябрьским: солнечное, ясное, теплое, с пушистыми, как овечки, облачками на бескрайнем синем небе. Позавтракав в компании Изабель беконом, яичницей и тостами, она оставила девушку с Чакой, а сама отправилась на Масвелл-хилл.
Миссис Седдон из Кромвель-гарденс оказалась приятной леди лет сорока. Она пригласила Салли в крошечную гостиную и, кажется, была искренне рада услышать, что ее ученица, мисс Льюис, перебралась, наконец, в Лондон.
– Такая умная девушка! Надеюсь, она меня навестит. Но что я могу сделать для вас, мисс Локхарт?
Салли села. Хорошо, что она не взяла с собой Чаку, ему бы тут негде было повернуться. Даже на диване места было только на одного – из-за груды подушек и подушечек в вязанных крючком наволочках, так что миссис Седдон села на скамью под окном, под сенью большой аспидистры. Все поверхности в комнате были чем-то покрыты: на спинке дивана красовалось три вышитых салфетки, на столе – две скатерти, на подоконниках – еще салфеточки, на каминной доске – бахрома с кисточками. Даже на птичьей клетке виднелось что-то вроде юбки с оборками. На стене в рамочке висело вышитое изречение: «Останься дома, дорогой, и отдохни; счастливей нет сердец, чем домоседы».
Салли поставила на пол сумку и начала рассказывать.
– Я пытаюсь узнать что-нибудь о фирме, которая называется «Полярная звезда». Одна моя знакомая вложила деньги в компанию, которая, возможно, связана с «Полярной звездой», и я пытаюсь собрать вместе обрывки имеющейся у меня информации. Я так понимаю, ваш брат раньше работал на них?
Миссис Седдон нахмурилась.
– Вы так говорите, что… Этим делом теперь занимаются юристы, мисс Локхарт? Я хочу сказать, вы здесь сами по себе или представляете третье лицо?
– Я представляю своего клиента, – сказала Салли, слегка удивленная ее подозрительностью. – Я финансовый консультант и работаю на себя.
Миссис Седдон эта новость не очень обрадовала.
– Ну, не знаю… Не знаю, – сказала она. – Вообще-то, я никогда не слышала…
Фразу она не закончила и даже взгляд отвела, так ей было неловко.
– …о финансовых консультантах-женщинах? – закончила за нее Салли. – Как и многие другие. Уверяю вас, это правда. Именно так я и познакомилась с вашей ученицей, мисс Льюис. И клиент, потерявший деньги, тоже женщина. Раньше она была учительницей, как и вы. Если вы расскажете, что вам известно о «Полярной звезде», возможно, я смогу вернуть их ей. Есть в делах этой компании что-нибудь странное?
– Ну… не знаю, право, как начать. Странное… Видите ли, мой брат, Сидни… мистер Пейтон просто сломлен всей этой историей. У него так до сих пор и нет работы. Понимаете, мисс Локхарт, это будет нелегко объяснить. Не уверена, что у меня в голове все стройно улеглось. Если я начну совсем уж путаться, остановите меня, хорошо?
– Просто расскажите все, что с вами случилось. О порядке событий можете не беспокоиться.
– Ну, хорошо. Мой брат… – думаю, это важно – он сторонник профсоюзов. И социалист. Имейте в виду, он хороший человек, и мой муж, мистер Седдон с этим согласен, хотя сам он всегда голосовал за консерваторов. Но у Сидни есть этот пунктик, эта его… точка зрения, и тут наверняка без нее не обошлось. Впрочем, не знаю.
Он ремесленник – делает бойлеры. Работал на фирму «Уокер и сыновья, локомотивный завод». Она не процветала – заказов было мало, новых инвестиций совсем никаких… Два или три года назад владельцы продали компанию другой фирме, которая прислала нового управляющего, шведа. Шведа или голландца, или еще кого-то в этом роде, – так вот, он сразу же принялся увольнять людей, десятками. Интересные у них представления о бизнесе. Новыми заказами они не занимались – только закрывали отчетность и увольняли сотрудников.
– И ваш брат потерял работу?
– Не сразу. Он был превосходным мастером, одним из лучших. Его и еще нескольких держали до самого конца. Но ему это новое руководство совершенно не понравилось. Это было даже забавно: молодой управляющий притащил с собой команду лондонцев – и даже иностранцев! Они повсюду бродили и все писали, писали – обо всем. Кто сделал то-то и то-то, почему, что он сделал потом, сколько времени у него на это ушло – и ведь не только о работе! Всякие личные дела тоже: где кто живет, в какую церковь ходит, в какие клубы или общества записан, семейные обстоятельства – ну, вы понимаете!
Разумеется, профсоюзу это не понравилось. Но сделать они все равно ничего не могли, ведь заказов не было. Что-то неладное творилось с этим менеджером и его заграничными друзьями: каждый день они приходили, делали свои записи, проводили собрания, измеряли, зарисовывали, изучали… Куча денег за всем этим стояла, вот что я вам скажу. Да только людям с того ни пенни не перепало.
А потом, кажется, в прошлом мае у них случилось очередное собрание. Всех оставшихся работников тоже пригласили. Не приказали, заметьте, пригласили. Все подробности их жизни, вплоть до суммы арендной платы и количества детей, все попало в их записные книжки.
И вот эта вручную отобранная сотня пришла на собрание. Не какой-нибудь митинг во дворе, когда все стоят, а настоящее собрание в зале со стульями, угощением, напитками. Они, бедняги, в жизни такого не видели. Можете себе представить? Мой брат растерялся, так все это было непривычно.
В общем, они собрались, и тогда к ним пришли управляющий с друзьями и начали говорить. Я до сих пор помню рассказ Сидни, и какое впечатление он на меня произвел… Им сказали, что их компания стоит на пороге самого потрясающего и революционного шага за всю свою историю. Подробностей я не помню, но, по словам Сидни, он был в полном восторге, и все остальные чувствовали то же самое. Он сказал, что это было почти религиозное чувство, а от Сидни такое странно услышать, можете мне поверить. Это собрание было похоже на проповеди Сэнки и Муди
[18], сказал он. Под конец в зале не нашлось никого, кто не горел бы желанием немедленно отдать жизнь за право там работать.
Миссис Седдон замолчала. Некоторое время она смотрела в огонь и хмурилась.
– Но что они должны были делать? – спросила Салли, не дождавшись продолжения. – После такой-то речи. Вряд ли просто вернуться к станкам и клепать двигатели для паровозов? Руководство объяснило, в чем заключается новый план?
– В том-то и дело, что нет. Не в тот раз. Они лишь толковали о славном будущем, мире и процветании. О великом новом деле на благо всего человечества. Ну, и все в таком духе. И что им гарантируют занятость до конца жизни, и пенсии, и новые дома от фирмы – если они здесь же, на месте, подпишут новый контракт. Ах, да – в обмен на все эти блага (и не только: им еще что-то вроде медицинской страховки предложили) они должны были отказаться от членства в профсоюзе и подписать официальный отказ от забастовок.
