Она поставила кофе на стол, отперла дверь и пошла во двор. Диана не успела окликнуть ее, потому что в этот момент вбежала миссис Уилкинз с Камиллой — помесью корги и колли. Камилла была тяжелая, почти двадцать килограмм, но миссис Уилкинз все равно держала ее на руках.
— У нее ужасное утро, — сказала женщина. — Еле натянула на нее ошейник. И это только после того, как я сказала ей: мисс Камилла, пойдем поиграем, поедем в твое любимое место.
Альма зашла в офис, чтобы забрать собаку. Она нацепила на нее поводок и вышла, не глядя на Диану. Диана вносила в компьютер время приема Камиллы и злилась.
— Знаешь, я думала заехать проведать твою маму, — сказала миссис Уилкинз.
— Очень мило с вашей стороны.
— Я за нее молюсь. И за тебя тоже. Представляю, как это тяжело для всей семьи. С этим всегда так.
— С чем этим?
— С раком.
— А, ну да.
Тут зашел другой клиент с лупоглазым шпицем, и Диана уже ждала, что миссис Уилкинз отойдет в сторону.
— Я знаю, что ваша мама никогда не ходила в церковь. Я бы с ней никогда не познакомилась, если бы не тогдашняя школьная кампания. Помнишь? Мы с несколькими женщинами, которые в ней участвовали, теперь в одном приходе.
Дверь звякнула, и вошел другой клиент, на этот раз краснолицый мужчина с прыгучим терьером.
— А как твои сестры? Они заезжают?
— Ноэль тут, Маргарита приедет завтра.
Диана старалась не смотреть на миссис Уилкинз, в надежде, что та поймет намек. Клиенты уже выстроились в очередь, а ей вообще не хотелось говорить на работе про сестер, когда они и так оккупировали всю остальную ее жизнь.
— А я, кстати, подписалась на Маргариту! — сказала миссис Уилкинз. — Мне так нравятся ее посты. Она такая модная. А вот про Ноэль я за все это время ничего не слышала. Она ведь вышла замуж, да? И живет где-то под Атлантой? Я тебе так скажу, нет ничего хуже, чем семье разъехаться по всей стране. Твоей маме так повезло, что ты рядом. Уверена, она и сама тебе так говорит.
— Моя мама не из тех, кто будет благодарить своих детей за то, что они, по ее мнению, и так обязаны делать.
Тут вошел мужчина в непроницаемых солнечных очках и рыбацкой жилетке с огромным мастифом. На оформление нового клиента понадобится больше времени.
— Извините, миссис Уилкинз, — сказала Диана. — Мне нужно заняться другими клиентами.
— Вот я бестолковая, — не умолкала та. — Задерживаю очередь. Ну, если как-нибудь захочешь присоединиться к нашей группе, заходи. Из всей вашей семьи, включая твою мать, я только тебя представляю в церкви. Ты всегда была такой хорошей девочкой, даже маленькая, я всегда знала…
В офис решительно вошла Альма и потянула Диану за рукав.
— Иди, — прошептала она. — Я разберусь.
Диана послушно зашагала во двор.
В каждом вольере уже кружило по пять-шесть собак. Стояло туманное, влажное утро, белый солнечный свет только начал пробиваться сквозь облака. День был прохладный, пахло утоптанной землей и застоявшейся водой в бассейнах. Диана, стоя в грязи, расставила ноги и подставила лицо ветру. Несколько собак подбежали к ней, она похлопала их по спине и отправила играть дальше. К полудню они выдохнутся и заберутся отдыхать в свои будки, пока им не наполнят плошки с водой и не выдадут корм. В собаках все было просто, даже когда все сложно. Все их желания казались предсказуемыми: поесть, погулять, приласкаться. Быть с собаками легко.
Диана привыкла, что на нее больше не смотрят как на очередную дочку Вентура, крошечную фигурку на фоне ее сестер. Она жила в городе отдельной от них жизнью, даже отдельно от Лэйси-Мэй, Робби и всех его проблем. Отчасти благодаря Альме и маленькому мирку, который они построили. У них был сад, собаки, кирпичный домик. По вечерам Диана работала в саду, а Альма готовила ужин. Иногда они ездили покататься на машине, за молочными коктейлями или ватными палочками в супермаркет. Они пользовались любым поводом, чтобы покататься на закате, полюбоваться розовым небом, усыпанным золотом, бесконечным небом, не нарушаемым ничем, кроме шпилей сосен. По выходным они ходили гулять, пили пиво, занимались сексом, и Диане никогда не надоедало тело Альмы, сама Альма, ее убеждения, ее ворчливость по утрам до кофе, ее акцент, оставшийся после детства в Бронксе, ее словечки вроде шарит и парит, слово jíbara
[10], которому Альма научила ее, чтобы объяснить, почему у них обязательно должен быть компост и органические деодоранты, ее любовь к деревьям. Она говорила с Дианой на испанском, даже если та понимала только половину. Случались у них и ссоры, но они проходили бесследно, даже когда Диана потребовала, чтобы Альма не ходила с ней на еженедельные обеды к Лэйси-Мэй и Хэнку. Альма оставалась дома, и когда Диана возвращалась, она могла забыть про свою семью, про эту досадную кочку в размеренном ходе их жизни. Но теперь, когда приехали сестры, все стало иначе. Ноэль жила у них дома, и скоро приедет Маргарита.
Дасти, одна из любимых собак Дианы, подбежала к ней, помахивая хвостом. Это был голубоносый питбуль с бархатистой серой шерстью. Пугливая девочка. Ее только недавно перевели в загон для больших, и она все еще побаивалась прикусов и игривых драк больших собак. Диана присела на корточки и уткнулась в нее лицом.
— Хорошая девочка, — сказала она. — Молодец. — Она поцеловала собаку в нос, чтобы подбодрить, и отправила играть.
Дасти отбежала всего на пару ярдов, когда на нее со всего разбегу налетел лабрадор. Дасти от страха огрызнулась, а рыжий лабрадор придавил ее к земле и вцепился в глотку. Дасти тявкнула и замерла. Первой до них добежала сотрудница сада, подняла лабрадора за задние лапы, оттянула его, а потом взяла на поводок и оттащила. Диана склонилась над Дасти. Собака поскуливала, но крови не было. Если бы лабрадор хотел причинить ей боль, он бы укусил ее как следует, но он только прихватил ее, чтобы показать свою власть.
На ужин они повели Ноэль в новый барбекю-ресторан неподалеку от сада. Вокруг ничего не было — только деревья да темные дома. Незаметные проходы в городской парк прятались где-то между деревьями, в глубине вился ручей. Именно в этой части города чаще всего можно был встретить флаг Конфедерации на лужайках, но ресторан казался продвинутым — сплошное стекло и неоновый свет. Почти все пространство занимала овальная барная стойка в центре со сверкающими рядами бутылок. Гастропаб, как гласила вывеска: «Элитное барбекю, элитные напитки».
Диане было стыдно оттого, как ей хотелось, чтобы ресторан понравился сестре, чтобы она посмотрела на ее жизнь и похвалила ее. Ноэль подыгрывала, охала и ахала, читая барное меню. Она заказала шот за четырнадцать долларов и салат с кейлом, а Диана с Альмой заказали свое любимое: пенистое разливное пиво и целое блюдо рубленой свинины на начос. Ноэль нахваливала еду, но Диане от этого не стало легче. Ноэль как будто старалась ради них, хотя на самом деле все было ниже ее стандартов.
