— Он просто говорит: «Нет, я не такой. Меня вы в это не втянете», и это его спасает. Спасает, понимаешь?
— Прикольно, — сказал Джи. — Но не похоже на настоящую жизнь.
— Для Бернардина она вполне настоящая.
— Но это же все выдумки.
— У тебя все слишком серьезно.
— Тогда рассмеши меня, — сказал Джи, сам не понимая, что флиртует. Он не готовил эту строчку, ни за кем не повторял. Она просто сорвалась с языка. Просто ему захотелось так сказать.
Ноэль улыбнулась ему.
— Много хочешь. И потом, кажется, теперь твоя очередь.
Линетт вернулась, и Джи был рад ее видеть. При взгляде на нее жар, разошедшийся по всему его телу, вполне вероятно ощутимый Ноэль на расстоянии, стал утихать. В нем все играло, гудело. Он хотел, чтобы она осталась, но Ноэль сказала, что ей пора возвращаться. Линетт предложила подвезти ее, но она сказала, что сама доберется. Она обняла Линетт, как будто они старые друзья, и помахала Джи. Она пошла вверх по холму, мимо старого бейсбольного поля, заброшенного, заколоченного, назад в школу.
Лэйси-Мэй ждала ее на парковке. Она довольно долго орала, а Ноэль просто спокойно смотрела на нее и не говорила, где была.
— Ты знала, что у меня встреча. Знала, и все равно меня нарочно задержала.
— Встреча? — переспросила Ноэль с невинным видом. — Какая встреча?
— Знаешь ты какая.
— Кампания загнулась. Уже октябрь. Слишком поздно. Что ты теперь будешь делать?
— Мы обсуждаем стратегию.
— Наделаете плакатов, встанете перед школой и будете кричать на всех черных детей? Такой у вас план?
— Быстро села в машину, — приказала Лэйси-Мэй, и хотя Ноэль послушалась, Лэйси-Мэй понимала, что проиграла.
Они сидели и ждали, пока прогреется мотор, и Ноэль достала большую стопку бумаги из рюкзака и стала просматривать текст. Делать вид, что просматривает.
— Ты вообще не представляешь, что происходит, — сказала Лэйси-Мэй. — Думаешь только про свою идиотскую постановку, а твоя жизнь висит на волоске.
— Это из-за новеньких в школе или из-за папочки?
— Заткнись, — сказала Лэйси-Мэй и рывком выехала со стоянки.
Она пыталась сосредоточиться на дороге, на руле, на форме облаков впереди. Если не заполнить чем-нибудь мысли, она не выдержит и ударит Ноэль, а та уже слишком большая для такого. Она бы этого не стерпела.
— Закрой свой рот, — сказала она опять.
Она не обсуждала с девочками происходящее, но знала, что они слышали ее телефонные разговоры с Робби, с Рут, с адвокатом. Напрасно она не сохранила это в тайне. Слишком погрузилась в свою злость и растерянность. Надо было объяснить все девочкам потом, когда все устаканится. Надо было вести себя спокойнее и успокоить их. Но Лэйси-Мэй не думала о девочках, пусть и боролась за дом ради них и их наследства. В основном она жалела себя, за то, как с ней обошелся Робби в который раз, за то, что превратилась в женщину, которую так мало любят.
Когда она решила открыто поговорить с Робби, он прикинулся дурачком. Сказал, что не понимает, о чем она говорит, что он дом не продавал. Все было точно так же, когда она узнала, что он употребляет. Он все отрицал, все, чтобы она себя почувствовала дурочкой. Она ушла из его квартиры в слезах, в ярости. Несколько дней спустя он ей позвонил, под кайфом, и она пошла с ним встретиться в обеденный перерыв. Робби лежал калачиком на полу на кухне и плакал. Он рассказал ей всю правду. Просил прощения. Он задолжал за квартиру, да и много еще за что, у него большие неприятности. Он не мог без этого. Она обнимала его, он вымочил ее рабочую жилетку слезами. Никто не знает, каково это — видеть любимого мужчину таким раздавленным, быть рядом со своим избранником и все равно ощущать его отсутствие, потерю, хотя он и рядом. Сейчас его никак нельзя было наказывать, что бы там не говорили Хэнк и Рут. Каждый раз, когда она наказывала его, она наказывала себя, девочек. Уж этому она научилась за годы.
Она поцеловала его один раз, нежно, потом еще раз. Остановилась, пока он чего не подумал, пока она могла себя сдерживать. Тут немного надо было. Его запах, его теплая кожа, его голодная страсть — все это пробирало насквозь. Может, это то же, что у него с наркотиками. Если сейчас поддаться, она знала, что уже никогда не сможет сказать нет.
Дома Маргарита и Диана, прижавшись друг к другу, смотрели сериал про подростков, которые залезают друг к другу в спальни через окно, но у Лэйси-Мэй не хватало духа его запретить. Хэнк сидел в спальне, избегал ее, Ноэль уже ушла вниз. Лэйси-Мэй налила себе кофе, закурила. Потом позвонила Рут, просто чтобы с кем-нибудь поговорить, но никто не подошел к телефону.
Маргарита исподтишка следила за матерью с дивана. Она никогда не видела, чтобы мать курила в доме; она даже не встала, чтобы приоткрыть окно. На экране целовались подростки, Маргарита пыталась сосредоточиться на их движениях, чтобы все запомнить, одна губа под другую, рот широко открыть, резкое движение языком.
В комнату вошел Дженкинс, и Диана похлопала по дивану, чтобы он запрыгнул. Старый пес не справился, и она взяла его на руки и посадила между ними. Девочки смотрели, как отвергнутый любовник — он застал свою девушку и лучшего друга, когда они целовались, — гребет по речке.
— Пойдем позовем Ноэль, — сказала Диана. — Она все пропустит.
Маргарита закатила глаза.
— Ноэль ничего не понимает. Не знаю, зачем ей эта тупая пьеса. Ей вообще не нравятся сериалы.
— Она же помощник режиссера.
— Это потому, что ей вечно надо всеми командовать.
— Тебе тоже.
— Тсс.
Маргарита еще раз искоса посмотрела на мать за кухонным столом. Лэйси-Мэй сидела с закрытыми глазами, сжав сигарету губами, откинув голову.
Маргарита наклонилась к уху сестры и зашептала:
— Мама была бы хорошей актрисой.
— Это почему? Потому что делает вид, что не злится?
— Потому что она красивая, — сказала Маргарита. — Даже когда грустная.
Хэнк приготовил обед: стейк в луковом соусе с горошком и морковью с маслом. Ноэль не поднялась, когда ее позвали, так что они сели за стол вчетвером, возя вилками по тарелкам. Даже Хэнк не пытался прикрыть молчание, и Диану это беспокоило. Что если он собирается уйти от них? Они еще сидели за столом, когда на крыльце раздался звонкий свист Робби.
— Ты его позвала? — спросил Хэнк.
— Нет, конечно.
— Значит, ты что-то сделала, раз он решил, что ему тут рады.
— Девочки, вниз, — скомандовала Лэйси-Мэй.
— Но папи… — начала Диана.
— Сию секунду.
Девочки торопливо ушли. Маргарита забралась на двухъярусную кровать, Диана устроилась рядом с Ноэль, которая сидела на раскладушке и листала какие-то бумаги. Маргарита сразу поняла, что Ноэль на самом деле не читает. Она делала то же, что и остальные: пыталась расслышать, что происходит наверху.
