Но лицо Джейд ничего не выдавало, ни возбуждения, ни гнева. Ему хотелось, чтобы она сказала, что зла на него за то, что он пересек океан ради Вентура, но не ради нее. Хотел, чтобы она сказала, что он напрасно отдал всю жизнь Ноэль, а потом предал ее. Но она только прихлебывала чай, прислонившись к своему любовнику.
Леон сказал, что они недавно навещали Линетт в доме престарелых. Она перестала узнавать Джейд, но они все равно приносили ей цветы и водили ее на прогулки.
— Навести ее, если у тебя есть время. Ты надолго в городе?
— Теперь уже нет смысла. Надо было тебе раньше приехать, когда она про тебя спрашивала. Она все время про тебя спрашивала раньше.
Наконец Джейд смотрела ему в глаза. Что-то в ней переменилось. Сквозь дурман алкоголя он ощутил, как вздрогнул. Может, она ему устроит, и это будет правильно. Кто-то же должен его наказать.
Леон как будто почувствовал напряжение между ними. Он сказал, что утром у него обходы, и пошел спать. Похлопал Нельсона по плечу, поцеловал Джейд и поднялся по лестнице, слишком ловко для шестидесятилетнего.
Джейд с Нельсоном остались одни, босиком на холодной плитке.
— А что моя старая подруга, была на свадьбе? Лэйси-Мэй.
— Я с ней не разговаривал, но видел ее. У нее все хорошо.
Джейд усмехнулась.
— Знаешь, говорят, лучшие уходят рано. Вот и пожалуйста.
Теперь кошка устроилась на кухонном столе и нюхала грязную посуду у мойки. Нельсон осторожно протянул руку к кошке, но она отдернулась и спряталась за Джейд.
— Ты злишься на меня из-за Линетт?
— Это я виновата, — сказала Джейд. — Я давно уже поняла, что, раз ты не знаешь, что должен однажды вернуться домой, это потому, что я тебя не научила.
— И ты никогда не звала меня домой.
— Ты мне поверишь, если я скажу, что не знала как?
У нее было изможденное лицо, из косичек выбивались тоненькие седые прядки. На пальцах у нее, как и раньше, блестели золотые кольца с белыми и черными камнями. Вокруг глаз еще виднелись полусмытые следы черной подводки. У нее был такой же непобедимый вид, как и прежде. Он знал, что ему никогда не быть таким удивительным человеком, как она, — эта мысль всплывала в подсознании всякий раз, когда он чего-то достигал: будь то заграничная резиденция или новый стильный дизайн его сайта. Ему столько всего дали, и все равно он ее разочаровал.
— Хочу тебе кое-что показать, — сказала Джейд и отвела его вглубь дома.
Солнечная комната состояла из трех стеклянных стен, смотревших в темноту. В одном углу стоял проигрыватель, колонки и коллекция альбомов Джейд. У столика с огромной стопкой книг ютилось обитое кресло-качалка. По всей комнате были расставлены большие кадки с пальмами.
— Тут мой уголок в доме, — сказала Джейд. — У Леона на чердаке есть его личная комната. Мы по ним расходимся, когда хотим побыть одни.
Нельсон оглядел комнату и попытался представить все часы, которые его мать провела тут одна. Он представил, как они живут свои параллельные жизни на разных континентах в одиноких просторных комнатах, поигрывая стаканами виски или ухаживая за растениями, глядя в окно в разные стороны земли.
— Мы держим кур во дворе, — сказала Джейд. — Попрошу Леона сделать тебе яичницу утром.
— К тому времени я уже уеду.
— Ладно.
Она опять его отпускала, и от этого он снова ощутил знакомое чувство пустоты в груди.
Он сам заметил алтарь. Это был небольшой сосновый буфет, уставленный цветами, свешивавшими листья с полок. Буфет был заполнен вещицами, значения которых он не знал: открытка с пляжа в Орландо, сложенная красно-розовая клетчатая рубашка, полдесятка керамических горшочков. И фотография его с Рэем, та самая, которая висела на кухне в их первой квартире, а потом у него в спальне у Линетт. Нельсон посмотрел на их лица, освещенные солнцем. Джейд протянула ему вырезку из газеты в золотой рамке.
Это была заметка о булочной, о Линетт, о Рэе и шоколадных пончиках, о возрождении Бирд-стрит. На черно-белых зернистых снимках невозможно было разглядеть все лакомства, которые в тот день наготовил Рэй, но Джейд наклеила его фотографию поверх страницы. На выцветшей фотографии Рэй в фартуке улыбался, сложив руки за спиной. У него было сосредоточенное лицо с ямочками на щеках, и он был куда моложе, чем представлял Нельсон. Он смотрел на Рэя и видел молодого двадцатилетнего человека, только начинавшего жить, слишком молодого для того, что с ним случится. Он дожил до возраста, до которого его отец никогда уже не доживет. Он уже почти на десять лет старше своего отца.
— Его так и не сфотографировали в тот день, я решила приклеить эту, — сказала Джейд.
— И Леон не против, что ты все это тут держишь?
— Рэй — часть меня. Куда бы я ни отправилась, он со мной. Леон не хочет, чтобы я его прятала.
— Тогда почему ты вообще сняла фотографию? Почему так долго не вешала ее?
Джейд откинулась на кресло.
— Я злилась на мир за то, что тебе досталось. Я не хотела, чтобы ты слишком сильно по нему скучал, чтобы эта ноша была еще непосильнее.
— Но он мой отец.
— Я хотела, чтобы ты знал, что справишься и сам, один, как справилась я.
— Но мы были вдвоем.
— Теперь я это понимаю, — сказала Джейд, глядя на него. Это был серьезный, нежный взгляд. — Я скучаю по нему. Я тебе когда-нибудь это говорила? И всегда скучала.
Нельсон вдруг понял, что закусил щеку. Еще немножко, и прокусит до крови. Он разжал челюсть, и все закружилось, его затошнило. Он сел на пол напротив матери. Ему не хотелось заканчивать разговор. Он хотел ей все рассказать.
— У Ноэль теперь ребенок. От кого-то еще.
— Быстро она.
— Мы тоже хотели ребенка, но у нее был выкидыш. Я тебе не рассказывал. Хотел сделать вид, что ничего не случилось.
Джейд попыталась его успокоить. Она потянулась к нему. Но он покачал головой, оттолкнул ее. Ему было страшно, как будто кто-то за ними следит, как будто какая-то невидимая опасность — катастрофическая, абсолютная — поглотит их, если они не будут осторожны.
— Она нуждалась во мне, а я уехал. Кто так поступает? Что я за человек?
Джейд упала на колени и обхватила сына. Он попытался освободиться, но она не ослабляла объятия. Он перестал сопротивляться. Она прижала его к груди и закачала его.
— Мальчик мой, — говорила она. — Милый мой мальчик.
