Да! Именно ТАК и должно быть!
Когда мы наконец закончили и по очереди прокрались обратно в бар, надолго мы там не остались. Но и в номер ко мне он не пришел. Звали его Брэд, и он только что дембельнулся. Родился и вырос в Филадельфии. И он просто пошел домой… После того как мы договорились встретиться на следующий день.
Я пошел к себе в кровать, пребывая на седьмом небе от счастья. Не мог дождаться нашей встречи. И, к счастью, долго ждать не пришлось.
Утром Брэд вернулся. Мы сели к нему в машину и разговаривали. Неловко было общаться на трезвую голову после той безумной ночи, но я вел себя так, будто давно его знаю.
Он был моложе, чем я думал: ему было всего двадцать. Но он был здоровым, широкоплечим, матерым и выглядел гораздо старше своего возраста. Он был из семьи рабочего класса и, вернувшись из армии, по-прежнему жил с предками.
Круто, что, встретившись со мной в отеле, он понятия не имел, кто я такой. Когда я сказал, что пою в Judas Priest, ему это ни о чем не говорило. Он вообще металл не слушал – да и музыкой не увлекался.
– И куда ты потом, Роб? – спросил он меня.
– Домой на недельку, в Финикс, а потом в Нассау, на Багамы, заканчивать пластинку, – ответил я.
– О, здорово.
– Был когда-нибудь на Багамах, Брэд?
– Нет.
– А хотел бы?
Опять же, я спросил, ни секунды не задумываясь. Это был важный момент. И, разумеется, Брэд ответил: «Да, хотел бы!»
И мы договорились, что через неделю он прилетит в Нассау. Мы выбрали день. И я снова воспользовался фирменной фразочкой.
– Подаришь мне что-нибудь на память, пока не увидимся снова? – спросил я.
– Что именно? – спросил Брэд.
– Что угодно, – ответил я.
Брэд улыбнулся, снял джинсы и бросил на сиденье.
Я увидел на нем узкие трусы с металлическими застежками сбоку – геи такие любят! Он отстегнул застежки, сорвал с себя трусы и протянул мне.
«Спасибо! – сказал я. – Увидимся на следующей неделе!» Мы быстро поцеловались на прощанье, я вышел из машины, и он уехал.
Я был вне себя от радости. Встреча с Брэдом – лучшее, что со мной произошло, и я понял, что не так в моей жизни. Это было пылко, страстно, красиво и взаимно.
И теперь, после встречи с Брэдом, все изменилось. Отныне все будет по-другому. Все.
Я ждал этого всю жизнь.
Это была.
Настоящая.
Любовь.
14. Король Филадельфии
Теперь я чувствовал себя совершенно новым человеком. Не терпелось увидеться с Брэдом.
Вернувшись в Финикс, я со всеми встретился, в том числе и с Дэвидом, и, к своему восторгу, узнал, что чувства к нему в одночасье прошли. Проще говоря: я к нему остыл. Я ему ни слова не сказал о том, что познакомился с Брэдом, потому что, честно говоря, его это никоим образом не касалось.
По сравнению с тем вулканом чувств, который во мне пробудил Брэд – а он уже успел устроить мне несколько извержений! – отношения с Дэвидом, а точнее их отсутствие, вдруг перестали иметь какое-либо значение. Ему нравятся девушки? Ну и что? Флаг ему в руки! Больше я не испытывал к нему ни малейшего интереса или ревности.
Я не стал ненавидеть Дэвида. Я был уверен, что мы останемся собутыльниками. Он, вероятно, так и не заметил во мне изменения: разумеется, он так и не узнал, что я был в него влюблен. А я был. Теперь же я просыпался и засыпал лишь с одной мыслью… Брэд. Не мог дождаться, когда снова увижу его в Нассау, и несколько теплых дружеских поздних телефонных звонков лишь усиливали томительное ожидание.
Осталось всего шесть дней! Пять! Четыре…
Вечером в субботу, чтобы убить немного времени, я доехал на своем маленьком красном «Шевроле Корветт» до клуба Rockers, где встретился с парнями из Surgical Steel. Братья, заправлявшие клубом, как обычно, уже успели мне налить, и вышел я оттуда после полуночи уже хорошенький.
Я сел в тачку, даже не подумав, насколько пьян. Я этим не горжусь… Но, давайте честно, такое дерьмо творил далеко не я один. Это были восьмидесятые, когда можно было все, и я не первый раз ехал домой пьяным. Но последний.
Я едва успел съехать с автомагистрали, как вдруг увидел в зеркало заднего вида голубые мигалки. Когда меня попросили прижаться к обочине, я почему-то не особо заморачивался: а, да нормально все будет! Видимо, считал себя неуязвимым.
Когда я опустил стекло, коп, наверное, чуть в обморок не свалился от адского амбре, да еще и увидел на мне кожаные штаны, кожаную жилетку и браслеты с заклепками. Изучил водительское удостоверение и регистрацию, а затем спросил: «Оружие есть?»
У меня было. Я возил с собой маленький заряженный револьвер – обычное дело в Аризоне. Он лежал в бардачке между сиденьями, и я жестом указал, что он там.
«Не тянись туда! – рявкнул коп – А теперь выходи из машины!»
Он заставил меня дунуть в трубку. Вся моя бравада закончилась, когда я вдруг увидел, что прилично превысил лимит. «Ты арестован за вождение в нетрезвом состоянии», – сказал полицейский и защелкнул на мне наручники (честно говоря, привычное ощущение!).
Он повел меня в полицейскую машину, где нас ждала его напарница, и швырнул на заднее сиденье. В пьяном состоянии я всегда любил поболтать и сострить, и тут меня настиг словесный понос. Я чуть было не спросил: «А вы в курсе, кто я?»
«Ой, мне так стыдно! – сказал я им. – Только отыграл на фестивале Live Aid со своей группой, Judas Priest! Я праздновал…»
Я слышал, как говорю это, и почувствовал себя ужасно неловко. «Чертов придурок! – подумал я. – ЗДЕСЬ тебе и место!»
В участок мы приехали в два часа ночи. Несколько офицеров полиции тут же меня узнали и поздоровались: «Эй, Роб, как дела? Мы любим Priest, чувак!» Круто – может быть, меня отпустят? Ни хрена. Меня внесли в протокол и сфоткали
[81].
Копы снова попросили дунуть в трубку. Да, лимит по-прежнему превышен. После нескольких литров пива я чувствовал, что мочевой пузырь сейчас лопнет. «Простите, но мне нужно отлить!» – сказал я.
– Придётся потерпеть, – ответил один из них.
– Не могу! Если не пойду в сортир, придется прямо здесь!
– Без сопровождения нельзя! – грубо ответил мне коп. – И я не собираюсь снимать с тебя наручники!
– О, а это уже интересно, – ответил я.
