Коп сжалился и пошел со мной. Снял мне один наручник и застегнул себе на руке, как будто был Энди Уорхолом. Как и многие парни, я не могу мочиться, если кто-нибудь смотрит. «Может, отвернешься?» – спросил я. Он вздохнул и отвернулся.
В полиции сказали, что я просижу до утра, а на следующий день, после разговора с судьей, выйду. Мне разрешили сделать один звонок, и я позвонил Дэвиду. «Я в обезьяннике! – сказал я. – Звони Джиму Сильвии!» У меня была жалкая надежда, что мой гастрольный менеджер и бывший коп сможет меня вытащить.
Копы заперли меня в большой одиночной камере. Во всяком случае, поначалу. Затем подсадили еще одного пьяного, потом еще одного, и еще. Некоторые были в такие дрова, что просто рухнули на пол. Двое в стельку пьяных коренных американцев завалились к нам в камеру и сразу же узнали меня в рокерском прикиде.
«Эй, Роб, мы любим Judas Priest! – сказали они. – Дай обниму, чувак!» Они начали долго и упорно спорить, сравнивая Priest с Mötley Crüe. К шести утра в камере было уже человек пятнадцать, а то и двадцать.
Копы принесли завтрак: бутерброд с колбасой, пластиковый стакан жидкого водянистого апельсинового сока и… пакетик с табаком в папиросной бумаге. Казалось, курение не только разрешалось, но и принуждалось, и мне это показалось очень странным. Затем последовал тюремный обмен. Один из коренных американцев обменял бутерброд с колбасой на табак.
Спустя час в камеру вошел коп и указал на меня пальцем: «Ты! Свободен!» Позже я узнал, что Джим Сильвия действительно позвонил в участок и попросил меня отпустить… Но не сразу.
«Подержите его до утра, – сказал им Джим. – Пусть этот чертов идиот извлечет урок!»
Выйдя из участка, я оказался в центре Финикса, было это в воскресенье утром. Кожаный прикид вонял, термометр уже показывал + 43 °С, а мой «Корветт» стоял закрытый в восьми километрах, на шоссе. Потребовалось двадцать минут, чтобы поймать такси и добраться до дома.
Джим Сильвия смог обезопасить меня от зала суда, но отвез к судье. Она прочла мне строгую лекцию, оштрафовала на 500 баксов, дала условный срок и запретила водить полтора года (восемнадцать месяцев). «Если я тебя еще раз увижу, будет гораздо хуже», – сказала она на прощанье. Что ж, справедливо.
Мне не терпелось свалить из Финикса и вернуться на Багамы, и, сев в самолет до Нассау, я облегченно выдохнул. Мы возобновили работу над пластинкой, но, честно говоря, мысли были о другом. Не терпелось увидеть Брэда.
Он прилетел в выходные, и было невероятно круто его увидеть. Я испытывал к нему такую же страсть, как в туалете на фестивале Live Aid, и секс был так же хорош. Похоже, он чувствовал то же самое. Мы снова насладились друг другом.
С Брэдом все получилось как-то наоборот. Сначала я влюбился, а теперь хотел узнать получше. Что было круто – и совершенно неожиданно: чем больше я видел и узнавал об этом красавчике из Филадельфии, тем больше он мне нравился. Разумеется, служба в армии сделала его матерым и старше своих лет, но у него также было неотразимое экспрессивное чувство юмора. Он был добродушным и веселым и любил посмеяться. Я млел от его милого хихиканья, переходившего в дикий ржач.
Брэд много смеялся, потому что был неисправимым затейником и мастерски умел стебаться. От него можно было всего ожидать. И больше всего ему нравились приколы с водой.
Проведя день в Нассау, я понял, что Брэд – настоящий «водный приколист». Я был слегка потрясен, когда он вылил на меня стакан воды – так сказать, выпал в осадок. Еще я вошел в дверь, а мне на башку упал наполненный водой воздушный шарик. Но вскоре я привык.
Сам-то я никогда в розыгрышах силен не был. Если бы это дерьмо со мной сделал кто-нибудь другой, я бы врезал либо попросил разобраться Джима Сильвию. Но я был настолько влюблен в Брэда, что меня все это забавляло. Он смешил меня, и мне нравилось проводить с ним время.
Поэтому да, мы с Брэдом наслаждались друг другом – в постели и в жизни, – и нам нравилось узнавать друг друга. Но больше всего нравилось бухать.
Брэд был таким же пьянчугой, как и я. У меня складывалось ощущение, что он бездонный, и он показывал впечатляющие результаты – умел выпивать пиво через отверстие в банке не хуже меня. Мы с ним в Нассау зависали в пабе «Герцог из Веллингтона». Однажды вечером я так нажрался, что не мог идти, и Брэд закинул меня на свое мужское армейское плечо и отнес домой в кровать.
Да! Вот ЭТО мне уже нравится!
Я сходил от Брэда с ума еще в первую встречу, а проведя с ним несколько увлекательных дней на Багамах, втрескался по уши. Когда он улетел обратно в Филадельфию, я осознал, как сильно буду скучать, пока через две недели он не прилетит обратно.
Надо мной сгустились тучи. Стало жутко его не хватать. В студии я только о нем и думал; в барах, везде. Искал любое оправдание, чтобы позвонить ему в Филадельфию и распланировать следующие встречи, полные приключений.
И второй его приезд доставил мне не меньше радости и удовольствия. Я становился настолько одержим Брэдом и дорожил проведенным временем, что не хотел ни с кем его делить. Хотел, чтобы он принадлежал только мне. Поэтому купил нам билеты в Мексику, в курортный городок Кабо Сан Лукас. Мы провели несколько потрясающих дней, а когда настало время лететь обратно, казалось, что время пролетело незаметно. Я купил ему билеты, чтобы из Филадельфии он через три недели прилетел обратно в Нассау, и запланировал для нас еще более экзотические приключения.
Мы на три дня полетели на Бермудские острова и арендовали шикарный номер в элитном отеле, прямо возле пляжа. Я сказал, что нам лучше остаться в номере и уделить время «друг другу», но Брэду хотелось делать то, что делал бы любой адекватный человек, прилетевший в карибский рай: тусоваться, изучать местность и смотреть остров.
Словно плюнув на мои чувства, Брэд сказал: «Делай что хочешь, Роб, а я хочу прогуляться!» Он ушел на пляж и впитывал местную жизнь и атмосферу, пока я торчал в номере и пил до беспамятства, как хлюпик, – так говорят у нас в Уолсолле.
Молодец, Роб. Очень по-взрослому. Очень умно.
Когда мы с Брэдом прилетели обратно в Нассау, я обнял его на прощанье в аэропорту перед тем, как он прошел через таможню на свой рейс в Филли
[82]. Я смотрел, как он исчезает, пройдя паспортный контроль, идет по коридору и заворачивает за угол.
Каждый раз, когда Брэд улетал из Нассау, казалось, надо мной нависала черная туча – в душе ощущалась омерзительная пустота. И вот снова. Я не мог этого выносить. Вдруг я понял, что должен его увидеть. Срочно. Прямо сейчас.
Я побежал к паспортному контролю. «Простите, мне нужно пройти туда на две минуты, просто поговорить с человеком!» – сказал я.
– Простите, сэр? – ответил парень. – У вас есть билет?
– Нет! Я не лечу! Мне просто нужно…
