Чего мне не хватало на тот момент, так это исполнения сказочной мечты – бросить все, прекратить работу в академии, развернуть жизнь на 180° и планировать провести ее остаток в создании фантастических, невероятных, удивительных головоломок. Мое видение не было каким-то масштабным. У меня в руках был довольно интересный предмет, изготовить который, как я думал, не составит труда. Так почему нет? И мы можем попробовать сделать это.
Поскольку Куб представлял собой новый продукт, я понимал, что первым делом нужно защитить его и своих потенциальных будущих партнеров, получив патент на изобретение. Без этого не обойтись. Поэтому я пошел к патентному поверенному. Патентные поверенные не совсем ученые, но они не менее дотошны.
Патентный поверенный попросил меня сделать рисунки и описать мое изобретение. Можете себе представить, как тяжело мне это далось. Я ненавидел эту задачу, на выполнение которой у меня ушло несколько месяцев. Я создал Куб весной 1974 года, а 30 января 1975 года подал заявку в Венгерское патентное ведомство. В своей заявке я определил Куб как «трехмерную логическую игрушку».
В те годы Венгрия была социалистическим государством с плановой экономикой, но потихоньку, в ограниченном объеме, зарождалось свободное предпринимательство, появлялись небольшие частные магазины, рестораны и семейные фермы. Реальное предпринимательство развивалось через промышленные кооперативы, где собственность находилась в долевом владении работников. Патенты выдавались инженерам, конструкторам, механикам, химикам или электрикам, но не художникам. Считалось, что архитектура и дизайн ближе к гуманитарным наукам. Так же как нельзя запатентовать стихотворение, музыкальную композицию или картину, в большинстве случаев нельзя запатентовать здание или функционирующий объект.
Но благодаря моему отцу я понимал значимость патентования.
Некоторые из разработок отца были запатентованы, но вознаграждение его труда не соответствовало важности его изобретений. Когда я был молод, отец участвовал в судебном процессе о патентной пошлине. Он подал иск к заводу по поводу использования детали для производства одного из его планеров. Отец оказался в сложном положении, потому что все его проекты были связаны с авиастроением, конструированием планеров и крыльев самолетов. И вот в чем крылся корень проблемы. Венгрия была государством – участником Варшавского договора, а в этой системе каждая страна могла производить только определенные продукты с запретом на выпуск других. Учитывая, что авиационная промышленность потенциально имела военное значение, Советский Союз держал очень жесткий контроль над этим сектором.
В то же время планеры, на которых специализировался мой отец и на конструкции которых у него было несколько патентов, имели большое значение для процесса подготовки пилотов. Была одна запатентованная им деталь, которая составляла лишь небольшую часть общей конструкции, также созданной моим отцом. Вся конструкция была намного более значимой и ценной, чем запатентованная деталь, о которой идет речь, но отец чувствовал, что за нее стоит бороться. Он хотел показать тем, кто считал возможным отделить идею от ее автора, что они ошибаются. Он выиграл суд, но его победа была скорее символической, чем денежной. Тем не менее символы имеют значение.
Наконец 28 октября 1976 года венгерский патент на Куб был зарегистрирован и опубликован. В процессе экспертизы мне задали только один вопрос: чем моя игрушка отличается от французской, уже запатентованной. Ответ был прост: единственная их общая черта в том, что они обе трехмерные (французская головоломка была разновидностью китайского креста). На этом сходство заканчивалось. Наконец запись о выдаче патента появилась в Венгерском патентном бюллетене, а позже прибыл и официальный документ, подтверждающий регистрацию. Он был перевязан красно-бело-зеленой лентой цветов венгерского флага и скреплен впечатляющей сургучной печатью. Я почувствовал некоторое удовлетворение. Это было доказательством того, что мне удалось сделать что-то уникальное – то, чего раньше никто не делал.
Пока я ожидал патент, я искал возможности выпускать свою головоломку в маленькой стране, не имеющей особого интереса к производству игрушек. Промышленные кооперативы выделяли ничтожно малую часть своих мощностей под производство настольных игр, мячей, кукол и других простых игрушек для внутреннего рынка и в небольших количествах на экспорт.
Один из первых уроков, который усваивает архитектор, – это важность материалов, их функциональность, устойчивость к износу и воздействию окружающей среды.
В мастерских академии я работал с несколькими друзьями, которые помогали мне тестировать различные материалы с применением разнообразных инструментов. Существуют особые виды пластика, некоторые настолько прочны, что необходимо профессиональное оборудование, очень похожее на то, что используется при работе с металлом. Оно дает очень точные результаты. Если бы идея Куба пришла мне в голову сегодня, когда доступны 3D-принтеры, это был бы совершенно другой и, безусловно, более быстрый процесс. Сначала я работал с твердой резиной, которая была совсем не эластичной, как, например, резиновый жгут. Она была прочной, твердой, черного цвета. Затем я переключился на пластик и процесс, называемый литьем под давлением, когда в полость литьевой формы впрыскивается расплавленный материал. Эта технология была способна обеспечить высокую производительность и точность. Я понял, что смогу получить качественный и доступный продукт. С помощью друзей в нескольких мастерских я сделал свои первые прототипы. Наконец у меня получилось что-то легкое, прочное, недорогое и хорошо вращающееся. Я знал, что простота Куба – залог его успешного производства. На встречах с производителями я показывал им именно эти рабочие модели.
Простота и легкость производства – это для меня тесно связанные понятия: то, что просто, будет легко производить. Поэтому я хотел улучшить конструкцию до такой степени, чтобы она работала идеально. Количество потенциальных неисправностей необходимо было свести к минимуму. Если упростить Куб, то он будет недорогим. Его производство было бы выгодным для производителя и продавца, а сам продукт оставался бы доступным для потребителя.
По сути, мой эстетический дизайн склонялся в сторону простоты. В объекте не должно быть ничего лишнего, ничего сверх того, чем он является: объект должен быть правдив. Я не создавал конструктивных правил для Куба. Это были естественные правила, мне оставалось их только узаконить.
Я сделал модели из белого и черного пластика – еще до того, как нашел производителя. К счастью, мне потребовалось совсем немного времени, чтобы найти кооператив, располагавший небольшими мощностями для литья под давлением. Они производили шахматы и пластмассовые игрушки для венгерского рынка.
Я не просто отдал им чертежи и надеялся на лучшее. Я был очень требователен – полагаю, это еще одна черта, которую я унаследовал от отца. Я чувствовал, что мои требования должны быть четкими и понятными. Мне пришлось принять множество решений. Какова должна быть оптимальная толщина материала? Какой пластик выбрать? Производство пластмасс – специфическая сфера. Я знал, что в какой-то момент мне придется довериться профессионалам. Больше всего меня беспокоило, как это повлияет на конечный результат, особенно потому, что геометрическая точность является ключевой характеристикой Куба.
