Я никак не мог прийти в себя. Никогда и представить себе не мог, что дерево может вырасти до таких размеров!
Казалось, ствол лавра – это застывшая лава, извергнутая из разлома в земле под ним. Или грибовидное облако от атомного взрыва. Еще он был похож на столб черного дыма, поднимающийся от пожара на нефтехранилище. Ужасный, раздувшийся ствол был будто до краев наполнен таинственной силой, непостижимой для простых смертных вроде нас.
Дерево было действительно пугающим. Могучий лавр с огромными шишками вовсе нельзя было назвать приятным на вид. От поднимавшегося на высоту в несколько десятков метров ствола отходило множество ветвей – толстых и тонких, извивавшихся во все стороны. С толстых ветвей свисало нечто похожее на сталактиты или сосульки – они, конечно же, тоже были частью дерева.
Верхняя часть ствола действительно была приплюснута, а пасть с зазубринами по краям распахнута. Я сразу вспомнил рассказ владельца магазина игрушек у подножия холма и внимательно осмотрел ствол в поисках второго отверстия в складках коры. Оно было похоже на распахнутый в ужасном крике рот. Чем дольше я на него смотрел, тем больше участок вокруг него казался мне похожим на человеческое лицо.
Казалось, я был готов признать, что, прислушавшись к дереву, можно расслышать плач заточенных в нем бесчисленных душ.
Необыкновенное дерево! Даже просто стоя рядом с этим гигантским лавром, я ощущал его безмолвное давление на своих плечах. Скрученный и изгибающийся ствол хотелось назвать уродливым. Казалось, его изгибы символизируют собой все зло, что есть в этом мире.
С того момента, как зашел за угол дома в западном стиле, я словно попал в другое измерение – таинственное, странное. Ветер затих. С наступлением сумерек густой туман постепенно окутывал нас и этот гигантский лавр. Я старался побороть ощущение, что все мое тело сковало холодными цепями.
Я подался вперед, с трудом переставляя ноги. Потянулся к крепкому толстому стволу и коснулся его странной обветренной коры ладонью – она была влажной, как земля под ногами. В воздухе висел слабый, неприятный запах гнилой рыбы. От корней по стволу взбирался густой зеленый мох.
С этим деревом точно было что-то не так. Я это почувствовал. Этому обиталищу злых духов было уже две тысячи лет. Просто стоя рядом с ним, можно было потерять сознание от головокружения.
– Так вот, в Японии, – продолжил Юдзуру высоким, почти женским, голосом, – насколько мне известно, есть еще три гигантских лавра. Камфорный лавр растет в основном в Западной Японии, а еще таких деревьев особенно много на острове Кюсю. Сам иероглиф «камфорный лавр» состоит из двух частей: «дерево» и «юг». Выходит, это буквально дерево, растущее в теплых южных регионах. Например, в парке Табару-дзака в префектуре Кумамото есть одно знаменитое дерево. Во время Сацумского восстания
[50] его сухие ветки использовали не только как дрова, но еще и как оружие. А ведь по сравнению с нашим деревом оно еще совсем юное! Каких-то триста лет, и ствол в обхвате всего около шести метров…
Есть еще дерево в Такэо, префектуре Сага. Благодаря ему камфорный лавр стал символом префектуры. Его окружность у основания ствола – двадцать пять метров, на высоте четырех метров уже меньше – всего двенадцать с половиной; крона с севера на юг – двадцать девять метров, а с востока на запад – двадцать четыре. Высота дерева – двадцать шесть метров, почти как наш великан. И возраст насчитывает тысячу лет! Его еще называют «лавр Каваго», по названию протекающей рядом реки, а местные прозвали его «лесом одного дерева» и поместили у корней святилище богини Инари
[51]. На Кюсю и в Ямагути часто можно встретить такие «леса» из одного дерева. На коре некоторых встречаются изображения Ачалы
[52]; ведь люди издревле верили, что в огромных деревьях обитают могущественные духи – как злые, так и добрые. Для японцев неважно, добрых или злых богов почитать. Гневному духу они поклоняются еще охотнее, отдавая дань уважения и стараясь не разозлить.
– Вы правы, – согласился Митараи.
– Еще одно дерево есть в Атами, на полуострове Идзу. Служители святилища Киномия, у которого оно растет, утверждают, что ему две тысячи лет. Оно очень большое! Кажется, будто два ствола переплелись в один, окружность которого достигает пятнадцати с половиной метров, а высота – около двадцати. С этим деревом в святилище Киномия связана одна странная традиция. Вокруг ствола неспроста обвязана соломенная веревка симэнава
[53] с тысячей бумажных журавликов. Говорят, что если обойти вокруг дерева по тропинке, то оно продлит твою жизнь еще на один год. Так что я тоже раз десять обошел лавр!
– Значит, будете жить долго, – подпел Митараи.
– Так что в Японии есть еще такие деревья, но их всего три. Четыре, включая этот лавр. Камфорный лавр растет только в теплых краях, поэтому-то их много на Кюсю и в Атами. А вот то, что настолько большой экземпляр вырос здесь, в Йокогаме, – очень необычно. Для ботаников это тоже загадка!
– Действительно! Я как-то слышал, причина в том, что он питался кровью казненных здесь преступников.
– Ну, конечно! Напился крови преступников и вырос таким огромным… не смешите! Хи-хи-хи! – Юдзуру снова странно рассмеялся. Его смех разнесся по заднему двору, теперь заполненному густым туманом, как радостный крик какого-нибудь ёкая
[54]. Находиться там было жутковато.
Резко поднялся ветер, и разом зашумели в ответ листья окружавших нас растений. Наполненный этом звуком мир, казалось, лишился цвета и совершенно утратил признаки животной жизни, обратившись в мир бездвижных растений.
– Но все-таки интересно. В Токио, в районе Минато, где я учился в школе, тоже было большое дерево каштанника – такое сильное, что корнями вздыбило землю. Я долго думал, почему же он вырос настолько большим, а недавно узнал, что в период Эдо там была резиденция семьи Хосокава
[55].
