– Простите, Митараи-сан, Исиока-сан, – сказала девушка, вытирая слезы платком. – Всё в порядке. Я уже успокоилась. Помогите мне, пожалуйста… Давайте покончим с этим поскорее.
Продемонстрировав чудеса выдержки, Леона встала, опершись на руку Митараи. Тот, мельком взглянув на Леону, передал ее руку мне и вернулся к стоящему в воде телу. Я притянул девушку к себе, приобняв за плечи. Запах ее духов и мелкая дрожь, постепенно сходящая на нет, успокаивали и меня тоже. Рябь от шагов Митараи распространилась по поверхности воды, касаясь наших ног.
Круг света от фонаря в его руках, освещая пространство впереди, упал на другой пугающий объект.
Мумия, облаченная в изорванную одежду.
Насмотревшись в тот день на разные ужасы, я должен был, наверное, уже выработать иммунитет. Но от вида этого объекта у меня буквально перехватило дыхание.
Все дело было в причудливой позе. Одна нога стояла в воде, вторая была согнута и поднята вверх, руки вытянуты, а голова откинута назад. Казалось, что мумия застыла в танце.
Я не понимал, как человек вообще мог стоять в подобной позе. Тело не было прислонено к стене и ни на что не опиралось – просто стояло в воде, как чучело.
При ближайшем рассмотрении я обнаружил свисающий с шеи изорванный галстук и ребра, выступающие по бокам от него. Голова окончательно превратилась в потемневший от времени череп. Рот был широко распахнут, словно в бесконечном крике, обнажая два ряда зубов. Вместо глаз были темные отверстия; из одного из них, подобно змее, свисал корень дерева.
Тело было полностью опутано корнями, приподнимавшими его над полом, как большую марионетку. Невероятно! Камфорный лавр, растущий на заднем дворе дома Фудзинами, имел корни, уходящие глубоко под землю и питающиеся человеческими трупами! Слухи не врали. Это было ужасное дерево!
Митараи, ни секунды не колеблясь, подошел к танцующей мумии. Неожиданно та оказалась с ним почти одного роста. Значит, это было тело взрослого. К тому же он был слишком высоким для японца.
– Это Джеймс Пэйн, – спокойно сказал Митараи, коснувшись рукой подбородка мумии, словно перед ним был живой человек.
– Что?! – закричал я. – Но… ведь он жив! – Голова у меня снова закружилась.
Мое поле зрения постепенно сужалось. Казалось, все вокруг мчалось по кругу с бешеной скоростью. Было слишком темно, чтобы я смог хоть что-то разглядеть.
В какой-то момент я засомневался, не закрыты ли мои глаза вовсе. В ушах стоял металлический звон. Сознание покидало меня. Место, где я находился, и ужасы, которые я обнаружил, перестали казаться мне реальными. Это все был сон. Пугающий и опасный сон. Ловушка, постепенно затягивавшая меня в безумие. Какое-то неврологическое расстройство. Я должен был оставаться сильным. Я должен был выбраться оттуда!
– Исиока-кун!
– Исиока-сан!
Вернувшись к реальности, я обнаружил, что сижу на полу, прямо в воде. Надо мной склонились два лица. Меня медленно подняли на ноги.
– Раз и ты не выдержал, значит, дела совсем плохи, – заметил Митараи.
Я, пошатываясь, поднялся, борясь со смущением.
– Подойди сюда, осторожно.
Митараи отошел в сторону. Борясь с подступающей тошнотой, я приблизился к мумии, постепенно различая корни, поддерживавшие тело мистера Пэйна на весу. Я ощущал слабый запах. Возможно, это был запах смерти?
Обойдя мумию, я подошел к противоположной стене и увидел старую бетонную лестницу, идущую вверх. Митараи, поднявшись на три ступеньки, стоял над водой.
– Эта лестница ведет наверх, в кабинет мистера Пэйна. Но входа в дом больше нет, он зацементирован. – Митараи направил фонарь в потолок: несколько кусков цемента затвердели, струи застывшего раствора стекали по стенам на ступени. Вокруг крышки, подобно сталактитам, свисали вниз бетонные сосульки. Очевидно, никто не беспокоился о красивом виде из подвала – крышку явно зацементировали в спешке.
– Это вход в подвал. Тот, кто зацементировал его снаружи, думал, что сделал достаточно. Но он не знал, что у корней камфорного лавра есть еще один вход. Это приводит нас к еще одному важному выводу. Джеймс Пэйн не был похоронен здесь заживо. Будь он жив, мужчина спасся бы через запасной вход, который мы использовали, чтобы проникнуть сюда. Пэйн был либо убит здесь, либо убит и сброшен сюда позднее.
Я задержал дыхание. Леона молча застыла.
– Не могу в это поверить… – пробормотал я. – Значит, подвал оставался нетронутым с момента пожара…
– Намного дольше. Вероятно, он оставался запечатанным, как капсула времени, с 1970 года.
– И во время пожара…
– Это место наверняка напоминало ад. Грунтовые воды закипали, наполняя подвал горячим паром.
– Это грунтовые воды?
– И вода из шланга пожарной бригады, – серьезно продолжил Митараи. – Я давно знаю о существовании этого пространства под домом и планировал спуститься сюда, но неожиданно случился пожар – пришлось ждать неделю или около того, чтобы место остыло. Пока я ждал, успел передумать. Его все равно не найдет никто, кроме меня. Поэтому я был готов подождать год и больше. И вот мы здесь, полтора года спустя, когда лучшим детективам города надоела игра в угадайку, и они отчаялись раскрыть это таинственное дело об убийствах на склоне Темного холма Кураями.
Я вздохнул, ощутив сильный приступ головной боли. Может, воздух здесь все же был отравлен чем-то? Пламя свечи мерцало и становилось все слабее.
Закончив рассказ, Митараи прошел мимо мумии и двинулся в сторону выхода, через который мы пришли сюда. По пути он открыл крышку жестяной коробки, заглянул внутрь и, неразборчиво бормоча, положил ее на место. Похоже, мой друг решил изучить здесь все, чтобы не упустить ни одной мелкой детали.
Я следил за его движениями, крепко сжимая в руке фонарь.
– Митараи, что в коробке?
– В ней инструменты. Скальпель, пила, шприц, какие-то ампулы с лекарствами и камни разных размеров. А еще волосы и ногти. Похоже на Освенцим. Здесь есть еще мобильный крематорий, а это – банка с желатином.
– Желатин! Значит, ненужные ему тела, найденные внутри дерева, были с черепами, покрытыми желатином и волосами?
– Да.
– То есть в поддельный ствол дерева он прятал все части тел, которые были больше ему не нужны…
– Именно. Используя тот запасной выход.
– Но кто эти дети?
– Полагаю, в основном это сироты войны, их в городе после сорок пятого года было достаточно. Никто не заботился об этих детях, пропавших без вести, убитых и изуродованных… бедные несчастные души! У них не было родителей. А другие взрослые отчаянно пытались выжить сами. Это было тяжелое время для нашей страны. Самое подходящее время для того, кто любил красть и убивать детей.
Я с трудом выдохнул.
