А потом совершенно неожиданно офицеры ушли. Таггара оттащили от люка. Нахмурившийся палач снял мешки с песком с его ног и петлю с шеи, бормоча, что не получит денег за сегодняшнюю ночь. Таггар с изумлением понял, что не умрет! Все, вплоть до мельчайших деталей, было инсценировкой. Иракцы надеялись сломить его и заставить раскрыть больше подробностей о своих сообщниках. Теперь, когда Таггар, все-таки живой, ковылял обратно в свою камеру, он был уверен, что не умрет в иракской тюрьме. Его друзья вытащат его оттуда.
Когда суд закончился, Таггар был приговорен к смертной казни, но смертный приговор был сразу же заменен пожизненным заключением. Бацри и Цалах были повешены. Они провели свою последнюю ночь вместе с Таггаром, который пытался ободрить их.
Так для «Юдки» начался его крестный путь, который он каким-то образом смог пережить. В компании убийц, политических заключенных и тюремщиков-садистов в нескольких иракских тюрьмах он все-таки верил, что не умрет в неволе. Когда-нибудь он окажется на свободе!
Ему пришлось ждать девять лет. В 1958 году генерал Абдель Керим Кассем в ходе военного переворота захватил власть, убив премьер-министра Ирака и королевскую семью. Двумя годами позже некоторые из его приближенных составили заговор с целью убить его (что они и сделают через несколько лет). Моссад узнал о заговоре, рамсад сразу же установил контакты со сторонниками Кассема и заключил с ними сделку: он передаст им имена заговорщиков в обмен на освобождение Йегуды Таггара.
Таггар был в своей темной, мрачной камере, когда тюремщики пришли к нему со сменой одежды цвета хаки. «Одевайся, — скомандовали ему. — Ты едешь в Багдад».
Полицейская машина доставила ошеломленного Таггара в королевский дворец. Несколько солдат проводили его в огромный кабинет. За изящно украшенным столом сидел человек, которого Таггар сразу узнал — президент Кассем. Таггар неожиданно понял: его освобождают! Некоторое время Кассем рассматривал лицо израильтянина. «Ответьте мне, — наконец сказал он, — если между Ираком и Израилем начнется война, будете ли вы воевать против нас?»
«Когда я вернусь к себе на родину, — ответил Таггар, — я сделаю все для того, чтобы между Израилем и арабскими странами воцарились взаимопонимание и мир. Но, если начнется война, я буду сражаться за Израиль, как вы много раз сражались за свою страну».
Должно быть, Кассему понравился этот ответ. Он встал. «Когда вы будете дома, — сказал он, — передайте вашим согражданам, что теперь Ирак — независимое государство. Мы больше не лакеи империализма».
Из дворца Таггара на машине отвезли в аэропорт. Он все еще не мог поверить в произошедшее. Его посадили на самолет в Бейрут, затем на рейс в Никосию, Кипр, и, наконец, он приземлился в Израиле. В аэропорту его ждали друзья и коллеги. Они думали, что встретят сломленного, конченого человека, — но человек, сошедший с борта самолета, был тем же энергичным, общительным, веселым парнем, которого они последний раз видели девять лет назад. «Как тебе это удалось? — спросили они. — Как тебе удалось сохранить душевное равновесие и оптимизм?» — «Я знал, что вы вытащите меня оттуда», — просто ответил Юдка.
Возвращение Таггара домой стало еще одним проявлением принципа, которого руководители Моссада придерживались с самого начала существования секретной службы: не жалеть никаких усилий, средств и жертв, чтобы помочь своим сотрудникам вернуться домой
[7].
В Израиле Таггар женился, обзавелся семейством и после блестящей дипломатической карьеры стал университетским профессором.
Реувен Шилоах был никоим образом не причастен к произошедшей в Багдаде трагедии. И тем не менее в конце 1952 года он ушел в отставку. На смену ему пришла звезда, вдруг вспыхнувшая в сумеречном мире израильских секретных служб.
Маленький Иссер.
4
Советский крот и тело в море
Зеев Авни мечтал стать агентом Моссада.
В дождливый день в апреле 1956 года он пришел в штаб-квартиру Моссада, искренне надеясь выйти оттуда уже сотрудником этой организации. Годами он пытался стать одним из немногих избранных, это было самой важной целью в его жизни.
Урожденный Вольф Гольдштейн, он появился на свет в латвийской Риге, вырос в Швейцарии, отслужил в швейцарской армии во время Второй мировой войны и эмигрировал в Израиль в 1948 году. Поменял имя на ивритское Зеев Авни, пару лет жил и работал в кибуце Ха-Зореа, затем устроился в Министерство иностранных дел и получил работу в Брюсселе. Представительный, начитанный, свободно владеющий несколькими языками, он очаровал начальство своими манерами и усердием, а также готовностью добровольно выполнять любую рутинную работу, особенно связанную с Моссадом. Всякий раз, когда был нужен дипломат для секретной курьерской работы, срочной поездки в другой город, доставки конфиденциальных документов в секретное подразделение Моссада в любой точке Европы — Авни был первым добровольцем. Его частое сотрудничество с Моссадом неофициально сделало его одним из «их парней» в Европе; и это сотрудничество стало более интенсивным, когда Авни перевели в посольство Израиля в югославском Белграде. В нескольких письмах Иссеру Харелю Авни предлагал создать резидентуру Моссада в Белграде. Харель отказался: Моссаду не нужна резидентура в Югославии. Авни не сдавался. В апреле 1956 года он вернулся в Израиль с частным визитом и попросил аудиенции у рамсада. Просьба была удовлетворена, и в тот же день он в первый раз встретился в Иссером Харелем.
Взволнованный и напряженный, Авни вошел в кабинет Хареля в старом доме бывшей немецкой колонии в Тель-Авиве. Харель был назначен рамсадом менее четырех лет назад, но к этому времени уже стал легендой. Люди восхищались невысоким, загадочным человеком и одновременно боялись его; правдивые и вымышленные истории о нем разносились по темным коридорам Моссада. Авни кое-что слышал о Хареле, которого прозвали Маленький Иссер, чтобы отличать его от печально известного Большого Иссера. Авни опасался этой встречи, учитывая слухи об упрямстве Маленького Иссера, его бесцеремонных манерах и фантастической интуиции.
Но невысокий, худощавый, лысеющий мужчина в брюках цвета хаки и рубашке с короткими рукавами, который принял Авни в своей «келье», оказался мягким и доброжелательным. Он признался Авни, что был впечатлен его манерой держаться и политической смекалкой. Иссер спросил Авни, почему тот приехал в Израиль именно сейчас, и Авни объяснил, что его дочь от первого брака потребовала, чтобы он навестил ее.
— Сколько лет вашей дочери? — спросил Иссер, заулыбавшись.
— Восемь.
Восемь? Иссер выглядел удивленным. Видимо, ему показалось странным, что дипломат примчался домой из-за границы только потому, что его вызвала маленькая дочь. После этого Авни начал подробно описывать свои сложные отношения с первой женой, ребенком и нынешней супругой. Иссер потерял терпение, оборвал его и сказал, что в Белграде не будет резидентуры Моссада. Что касается будущего Авни, он сказал: «Подумаем об этом, когда закончится ваша работа в Югославии». Авни был раздавлен.
