Иссер немедленно выехал в Тверию, где отдыхал премьер-министр Бен-Гурион. Он настойчиво убеждал Бен-Гуриона направить специального посланника в Бонн, столицу Западной Германии. Посланник представил бы Аденауэру доказательства чудовищной деятельности немецких ученых в Египте и потребовал отозвать запрос об экстрадиции.
Бен-Гурион отказался.
Иссер не отступал.
— Вам нужно решить, что делать, если арест станет достоянием общественности. Тогда все дело пойдет вразнос.
— Что значит «пойдет вразнос»? — спросил Бен-Гурион.
— Как только станет известно об аресте Бен-Галя, вся история с немецкими учеными в Египте также станет известна. Израилю придется объяснить, почему Бен-Галь поступил так, как поступил. Нам также придется раскрыть информацию о том, что египтяне покупали оборудование для своих ракет и других военных проектов в Германии.
Бен-Гурион на мгновение задумался, а потом принял решение.
— Пусть будет так.
Это было началом разрыва между ним и Иссером.
Вечером в четверг, 15 марта 1963 года, агентство United Press International сообщило об аресте Йоклика и Бен-Галя «по подозрению в том, что они угрожали дочери немецкого ученого, работающего на Египет». Иссер Харель собрал секретную встречу с главными редакторами ежедневных газет; на встрече он описал предысторию ареста Бен-Галя. Он особо подчеркнул роль Йоклика в этом деле, работу, которую он выполнял для египетского проекта, и тот факт, что он добровольно перешел на другую сторону и пытался возместить нанесенный им ущерб.
В течение нескольких следующих дней помощники Иссера тайно проинструктировали троих израильских журналистов: Нафтали Лави из Haaretz, Шмуэля Сегева из Ma’ariv и Иешаяху Бен-Пората из Yedioth Ahronoth. Им были предоставлены все факты, а также адреса Intra, Pathway и Штутгартского института. Затем трое журналистов отправились в Европу, чтобы собрать данные о немецких ученых и передать их по телеграфу в свои газеты в Израиле. Иссер полагал, что новости о проекте немецких ученых будут выглядеть более правдоподобно, если будут переданы из Европы. Другие сотрудники Моссада были направлены за границу для того, чтобы проинструктировать поддерживающих Израиль журналистов.
Иссер Харель не осознавал, что немецкий вопрос был одной из самых чувствительных тем в Израиле. Его необузданная атака на Германию вызвала лавину, которую было невозможно остановить, и поток обвинений в адрес ученых, спровоцировавший настоящую панику в Израиле.
К 17 марта израильская и зарубежная пресса утонули в море сенсационных заголовков: немецкие ученые, большинство из них бывшие нацисты, создают смертоносное оружие в Египте. Они разрабатывают биологическое, химическое, ядерное и радиологическое оружие. Они производят ядовитый газ, ужасные микробы, смертельные лучи, боеголовки, оснащенные атомными бомбами или радиоактивными отходами, которые распространяют смертельную радиацию. Газеты соревновались друг с другом, публикуя сообщения, которые казались плагиатом из комиксов Флэша Гордона: луч смерти, шипящий и сжигающий все на своем пути… воздух над Израилем будет отравлен по крайней мере в течение девяноста лет… микробы, распространяющие ужасные эпидемии, и так далее. Пресса обвинила правительство Федеративной Республики Германия в том, что оно воздерживается от прекращения дьявольской деятельности своих подданных, работающих на Египет, и фактически идет по стопам Гитлера. Репортеры, отправленные в Европу, подливали масла в огонь, каждый день «открывая» новые подробности дьявольского заговора ученых.
Суд над Бен-Галем и Йокликом в Базеле завершился легкими приговорами для двоих мужчин — два месяца тюрьмы с зачетом уже отбытого срока. Впрочем, это дело имело еще один результат с далеко идущими последствиями.
Во время судебного заседания судья внезапно заметил, что у одного из зрителей был пистолет.
«Как вы смели прийти в суд с оружием?» — возмущенно спросил он.
Мужчина ответил: «У меня есть разрешение на постоянное ношение оружия. Я сотрудник службы безопасности немецких ученых в Египте». Он представился Х. Манном — человеком, с которым Хайди Герке связалась после телефонного звонка Йоклика, действительно предупредившего немецкую полицию.
Тайный информатор Моссада сразу же покинул зал суда и сообщил о случившемся начальству. Получив отчет, ветеран Моссада Рафи Медан вскочил в первый поезд, идущий в Вену, и поспешил в дом знаменитого охотника за нацистами Симона Визенталя. Визенталь немедленно согласился помочь Моссаду.
«Вы знаете что-нибудь о немце по имени Х. Манн?» — спросил Медан.
Визенталь принялся за работу в своих необъятных архивах. Через несколько часов он вернулся к Медану с папкой в руках. «Он был офицером СС во время войны, — сказал он. — И служил в подразделении коммандос под командованием полковника Отто Скорцени».
Медан передал эту информацию вездесущему Рафи Эйтану и Аврааму Ахитуву.
Ахитув, урожденный Авраам Готфрид, был загорелым лысеющим мужчиной с усами и в очках. Он родился в Германии и в пятилетнем возрасте вместе со своими религиозными родителями эмигрировал в Израиль. В шестнадцать лет он уже был членом «Хаганы», в восемнадцать — одним из основателей ШАБАКа. Будучи необыкновенно способным, он во время службы закончил учебу и с отличием выпустился из юридической школы. В 1955 году он поймал самого опасного египетского шпиона в Израиле, Рифата аль-Гамаля, который действовал под именем израильтянина Джека Биттона. Ахитув перевербовал аль-Гамаля, сделав его одним из лучших двойных агентов Моссада, более двенадцати лет снабжавшего египтян искусно сфабрикованной дезинформацией. В 1967 году, накануне Шестидневной войны, аль-Гамаль проинформирует египтян о том, что Израиль нанесет наземный удар, прежде чем отправить в бой свои самолеты; результатом стала беспечность египетских ВВС, которая способствовала их уничтожению до взлета израильской авиацией. В будущем Ахитув станет одним из лучших директоров ШАБАКа, которого будут в первую очередь ценить за его усилия по интеграции израильских арабов в израильское общество.
В этот вечер в мае 1963 года Ахитув выслушал доклад Медана о Манне и Скорцени и затем обратился к Эйтану: «Почему бы нам не попытаться завербовать Скорцени?»
Эта идея поначалу казалась странной, но в ней была своя внутренняя логика: если Скорцени обратится к Манну, у него будет шанс получить совершенно секретные материалы от своего бывшего подчиненного. Теперь вопрос заключался в том, как связаться со Скорцени. Быстрая проверка показала, что бывшая жена Скорцени сохранила с ним близкие отношения; в настоящее время она управляла компанией, специализирующейся на торговле металлами. Агенты Моссада нашли израильского бизнесмена Шломо Заблудовича, который занимался тем же бизнесом, и связались с ним. Да, сказал он, он знает госпожу Скорцени. Он представил их даме, которая рассказала им все, что они хотели узнать.
Так Эйтан и Ахитув появились в офисе Скорцени в Мадриде. Теперь они попросили бывшего героя Третьего рейха стать их агентом и снабжать Моссад информацией о деятельности немецких ученых в Египте. Скорцени, помимо Х. Манна, знал немало лидеров немецкой общины в Египте, многие из которых были его бывшими сослуживцами.
