IV. Итак, первым так называемым декоративным элементом, который я хочу подвергнуть критике, является греческий прямоугольный орнамент (кажется, ныне известный под итальянским названием «guilloche»), имеющий прямое отношение к делу. Кристаллы висмута, образующиеся в результате постепенного охлаждения расплавленного металла, чрезвычайно на него похожи. Но кристаллы висмута не только крайне редко встречаются в повседневной жизни, но и имеют форму, насколько мне известно, необычную для минералов; причем не просто единственную в своем роде, а еще и достижимую лишь в результате некоего искусственного процесса, ибо сам металл в чистом виде в природе не существует. Я не помню никакого другого вещества или структуры, которые имели бы сходство с этим греческим орнаментом; а я уверен, что в моей памяти хранятся представления почти обо всех структурах, присущих видимым формам обычных и знакомых вещей. Таким образом, на сем основании я утверждаю, что упомянутый орнамент некрасив или, в буквальном смысле слова, безобразен, отличен от всего, чем человеку свойственно восхищаться. И мне кажется, что вообще не украшенный резьбой киматий или плинфа бесконечно предпочтительнее покрытого отвратительным узором из пересекающихся ломаных линий – если только последний не используется (вероятно, порой вполне успешно) с целью оттенить некий по-настоящему красивый орнамент или же не изображается чрезвычайно мелко, как на некоторых монетах, в каковом случае резкость линий не очень бросается в глаза.
IX. Узор кампанилы Джотто во Флоренции
V. Зачастую рядом с этим ужасным орнаментом в древнегреческой архитектуре мы видим другой, прекрасный в той же мере, в какой отвратителен первый: резной орнамент из остроконечных листьев и яиц, совершенство которого по сей день остается непревзойденным. Почему же так? Да просто потому, что основной элемент здесь не только повторяет хорошо знакомую нам форму птичьего яйца, лежащего в уютном мягком гнезде, но и встречается практически во всех округлых камушках, с тихим шорохом перекатывающихся под прибойными волнами на бескрайнем берегу моря. И сей орнамент продуман с особым тщанием, ибо в поистине замечательных памятниках архитектуры элемент, отражающий свет, выполнен не просто в форме иоников, как на фризе Эрехтейона. Он слегка уплощен в верхней части, с чувством меры и тонким пониманием преимущества нового изгиба поверхности, которые невозможно переоценить, и получает именно такую форму неправильного уплощенного овала, какую в девяти случаях из десяти мы увидим у обкатанного волнами камушка, наобум поднятого на берегу. Уберите это уплощение – и резной орнамент сразу же утратит изящество и своеобразие. Его замечательная особенность состоит также в том, что сей округлый элемент, расположенный в углублении, имеет цветной прообраз в природе: перо фазана-аргуса, глазок на котором своей окраской и очертаниями напоминает изображение овального округлого предмета, помещенного в выемку.
VI. Из проведенного нами анализа со всей очевидностью следует вывод, что все поистине прекрасные формы должны иметь криволинейные очертания, поскольку едва ли в природе существует хоть одна распространенная форма, в которой возможно отыскать прямую линию. Тем не менее Архитектура, неизбежно имеющая дело с прямыми линиями, в одних случаях необходимыми для осуществления ее целей, в других – для выражения ее величия, зачастую вынуждена довольствоваться той мерой красоты, какая совместима с подобными первичными формами; и мы можем предположить, что наивысшая степень красоты достигается, когда сочетания прямых линий сообразуются с некой наиболее распространенной прямолинейной структурой естественного происхождения, какую только можно найти, хотя для того, чтобы вообще отыскать в природе прямые линии, нам придется совершить насилие над ее завершенным творением, разрушить обработанные ее резцом поверхности горных пород и исследовать процесс кристаллизации минералов в земных недрах.
VII. Я только что вынес приговор прямоугольному греческому орнаменту, обвинив последний в уродливости по причине отсутствия у него природного прообраза, оправдывающего такое строение геометрического узора, если не считать полученных искусственным путем кристаллов редкого металла. Давайте теперь попытаемся подвергнуть беспристрастному суду орнамент ломбардской архитектуры (рис. XII, 7), также состоящий исключительно из прямых линий, правда облагороженных тенями. Данный орнамент, взятый с фасада собора в Пизе, встречается во всех ломбардских церквях Пизы, Лукки, Пистойи и Флоренции; и он станет позором для них, коли не сумеет оправдаться. Первое слово обвиняемого в свою защиту, произнесенное слишком поспешно, звучит не менее восхитительно, чем выступление его греческого собрата, но и в высшей степени сомнительно. Он заявляет, что его геометрическая форма в точности повторяет очертания искусственно выращенного кристалла обычной соли. Однако, поскольку соль является веществом, значительно лучше знакомым нам, чем висмут, чаша весов уже склоняется в пользу ломбардского орнамента. Но у него есть еще один довод в свою защиту, причем более убедительный, а именно: что своими основными очертаниями он напоминает не просто обычный кристалл соли, но самые примитивные и самые распространенные кристаллические структуры, являющиеся необходимыми первичными элементами окислов железа, меди и олова, сульфатов железа и меди, фтористых металлов и так далее, и что благодаря выступам на поверхности он имеет вид простейшего элемента, совершающего превращение в родственную и равно распространенную кристаллическую структуру – куб. Вне всяких сомнений, данный орнамент представляет собой настолько удачную комбинацию из прямых линий, какую только возможно составить и успешно использовать в качестве украшения всюду, где подобные линии необходимы.
VIII. Следующий орнамент, который мне хотелось бы подвергнуть суду, это тюдоровская геральдическая решетка. Сетчатый узор достаточно широко распространен в природе и чрезвычайно красив; но он отличается либо величайшей тонкостью и изяществом рисунка, либо разнообразием ячеек и волнообразных линий. Между геральдической решеткой и паутиной или крыльями жука не просматривается никакого родства; подобный узор, вероятно, можно встретить на некоторых видах крокодиловой брони или на спинах северных ныряющих птиц, но там неизменно наблюдается очаровательное разнообразие размеров ячеек. Данный орнамент производит вполне благоприятное впечатление, когда имеет достаточно крупные размеры и объемные прутья решетки отбрасывают тень; но даже эти достоинства отняты у тюдоровской уплощенной решетки, помещенной на гладкую поверхность. В ее пользу я не могу произнести ни слова. Это просто чудовище, наводящее ничем не смягченный страх. Вся эта резьба на стенах часовни Генриха VII просто уродует каменную кладку.
Заодно с решетчатым орнаментом мы можем осудить вообще все геральдические декоративные элементы, используемые исключительно для красоты. Они смотрятся великолепно и внушительно на своем месте – например, на выступающих частях здания или над воротами – и вполне допустимы в местах, дающих возможность ясно понять значение изображения, как то в витражах, потолочных розетках и так далее. Безусловно, порой представленные в подобных орнаментах формы поистине прекрасны – например, фигуры животных или самые простые символические изображения вроде цветка лилии. Но в большинстве своем аналоги геральдических фигур и элементов настолько откровенно и безусловно ненатуральны, что представляется сложным придумать нечто более безобразное; а использование оных в качестве многократно повторяющегося элемента декора сводит на нет и величие, и красоту любого здания. Против многократного повторения таких деталей убранства восстают также здравый смысл и чувство такта. Безусловно, сообщать всем входящим в ваши двери, кто вы такой и какого звания, целесообразно и благоразумно, но назойливо напоминать об этом снова и снова, куда бы они ни кинули взгляд, – значит выказывать дерзость и, наконец, глупость. Посему пусть изображения герба целиком встречаются лишь в немногих приличествующих оным местах и рассматриваются не как декоративные элементы, но как надписи, а для многократного применения надлежит выбрать один простой и ясный геральдический символ. Таким образом, мы можем сколь угодно часто использовать изображения французской или флорентийской лилии либо английской розы, но не должны множить изображения гербов.
